Не оглядывайся! - [56]

— Спасибо, что уделили мне время, — сказал Сейер, следуя за ним по коридору.

— Вы упомянули убийство. Анни Холланд?

Сейер кивнул.

— Я следил за расследованием по газетам. Вероятно, вы подозреваете кого-то, кого я знаю? Я правильно понимаю? — Он показал гостю на свободный стул.

— Ну, да, в каком-то смысле. На самом деле этот человек сейчас в предварительном заключении. Он еще мальчик, но улики не оставили нам выбора.

— И чего вы хотите от нас?

— Я не верю, что он это сделал. — Сейер слегка улыбнулся собственным словам.

Начальник местной полиции, скрестив розовые руки на груди, ждал продолжения.

— В декабре девяносто второго года в вашем районе произошло самоубийство. После этого двое мальчиков были отосланы в Детский дом Бьеркели, а их мать оказалась в психиатрическом отделении Центральной больницы. Я ищу информацию о личности Хальвора Мунтца, родившегося в одна тысяча девятьсот семьдесят шестом году, сыне Торкеля и Лили Мунтц.

Ленсман сразу же вспомнил эти имена, и на его лице появилось озабоченное выражение.

— Вы имели отношение к этому делу, не так ли? — задал вопрос Сейер.

— Да, к сожалению, имел. Хальвор позвонил мне домой. Это произошло ночью. Я помню число, потому что моя дочь играла Лючию в школе. Я не хотел ехать один и взял с собой нового служащего; когда речь шла об этой семейке, можно было ожидать чего угодно. Мы нашли мать на диване в гостиной — она спряталась под одеялом, — и двух мальчиков на втором этаже. Хальвор молчал, его младший брат тоже. Везде кровь. Мы убедились, что они живы. Потом начали искать. Отец лежал в дровяном сарае, в старом спальном мешке. Полголовы было снесено выстрелом.

Он помолчал; Сейеру казалось, что он тоже видел все, о чем услышал: картины сменяли одна другую.

— Было непросто их разговорить. Мальчишки вцепились друг в друга и упорно молчали. Но в конце концов Хальвор рассказал, что отец выпивал с утра и к вечеру обезумел. Он бредил и разнес почти весь первый этаж. Мальчики провели большую часть дня на улице, но ближе к ночи им пришлось вернуться домой, потому что сильно похолодало. Хальвор проснулся от того, что отец наклонился над его кроватью с ножом в руке. Он ударил Хальвора ножом, потом как будто пришел в себя, выбежал из комнаты, и Хальвор слышал, как дверь хлопнула снова. Потом они слышали, как он сражался с дверью сарая. У них был такой старый дровяной сарай. Прошло какое-то время, потом раздался выстрел. Хальвор не осмелился посмотреть, что произошло, он прокрался вниз, в гостиную, и позвонил мне. Сказал, что боится, не случилось ли что-то с отцом. Опека годами гонялась за мальчиками, но Хальвор постоянно упирался. Теперь он не протестовал.

— Как он это пережил?

Ленсман поднялся и прошелся по комнате. Он выглядел подавленным и встревоженным.

— Трудно сказать, что он чувствовал. Хальвор — замкнутый паренек. Но, честно говоря, не было похоже, что он в отчаянии. В нем даже появилась своего рода целеустремленность, может быть, потому что впереди он увидел новую жизнь. Смерть отца стала поворотным пунктом. Она принесла облегчение. Дети постоянно жили в страхе и нуждались в самом необходимом.

Он еще немного помолчал, стоя спиной к Сейеру. Ведь, в конце концов, инспектор приехал к нему, и ленсман ждал от него новых вопросов. Но Сейер молчал. Наконец начальник полиции повернулся к нему.

— Задумываться мы начали только потом. — Он вернулся на свое место. — Отец лежал в спальном мешке. Снял с себя куртку и сапоги, даже свитер скатал и положил себе под голову. Было очень похоже, что на самом деле он лег спать. Не… — он задержал дыхание, — не умирать. Так что потом нам пришло в голову, что, возможно, кто-то помог ему перебраться на тот свет.

Сейер закрыл глаза. Он сильно потер бровь и почувствовал, как отшелушился кусочек кожи.

— Вы имеете в виду Хальвора?

— Да, — с трудом выдавил из себя ленсман. — Я имею в виду Хальвора. Хальвор мог пойти за ним в сарай, увидеть, что отец спит, засунуть ружье в спальный мешок, вложить его ему в руки и спустить курок.

От этой картины кровь застыла у Сейера в жилах.

— Что вы сделали?

— Ничего. — Ленсман развел руками в беспомощном жесте. — Мы не сделали абсолютно ничего. Мы ведь не нашли ничего более конкретного. Кроме того факта, что Торкель был мертвецки пьян и устроился поудобнее, сняв сапоги и сделав из свитера подушку. Траектория пули была типичной для самоубийцы. Контактный выстрел, пуля вошла через подбородок, вышла через верхушку черепа. Шестнадцатый калибр. Никаких посторонних отпечатков на прикладе и стволе ружья. Никаких подозрительных следов у сарая. У нас, в отличие от вас, был выбор. Но вы, возможно, назвали бы это иначе. Служебное упущение или грубая ошибка?

— Я мог бы придумать куда более страшные определения. — Сейер внезапно улыбнулся. — Если бы хотел. Но вы говорили с ним?

— Мы говорили с ним во время разбирательства. Но мы не нашли к нему подхода. Брату было не больше шести, он не умел определять время по часам и не мог подтвердить или оспорить время. Мать наглоталась валиума, а никто из соседей выстрела не слышал. Они жили на отшибе, в уродливом доме, в котором раньше был бакалейный магазин. Серый каменный дом с высокой лестницей и единственным большим окном сбоку от двери. — Он зачем-то провел рукой под носом. — Но кое-что, к счастью, говорило в пользу Хальвора.