Не обречен, пока подключен, или Счастливый близнец - [8]
Лес был мертвым. Сушняк громко трещал под ногами, и я затаился, пока вездеходы не проехали мимо. Даже недолгой остановки хватило, чтобы снова почувствовать удушье и бешенство неодолимой силы, принуждавшей двигаться дальше. Двинулся. Что-то капнуло мне на лысину – это начал накрапывать дождь. Постепенно он усиливался, и вскоре я промок до нитки. Абсолютная безнадежность движения наугад и в полной темноте меня не останавливала. Рано или поздно это должно было закончиться по одной из десятка причин. И закончилось.
Внезапно в лицо плеснул световой кислотой фонарь, ослепивший меня на несколько секунд. Но и до того я шел вслепую, поэтому продолжал идти. После первого удара я не вырубился, однако с ног меня свалили. Я еще пытался ползти, цепляясь за землю и ломая ногти. Успел прозреть и увидеть нападавших. Это были выродки.
Если правда то, что о них рассказывали, меня ожидала не самая быстрая и очень мучительная смерть. Вот тут-то страх вернулся, ошпарил, будто струя кипятка из пробитой трубы. «Что я здесь делаю?» – раздался единственный жалкий вопрос в пустой голове. Как писк раздавленной мыши. Поздно спрашивать. Вместо ответов последовало, кажется, еще пять или шесть ударов. Может, больше.
Все погасло снаружи и внутри.
Я очнулся, и с ощущением тела пришла животная радость: как ни странно, я до сих пор жив, существую одним куском и даже не слишком мучаюсь. Во всяком случае, конечности при мне и я не истекаю кровью. Но едва я осознал свое положение, радость улетучилась, сменившись обреченностью. Темной волны, гнавшей меня куда-то, больше не было; осталась грязная пена, не обещавшая ничего хорошего. Разочарование. Жалость к себе. Презрение. Таких придурков еще поискать…
Руки были связаны за спиной. Я лежал, уткнувшись лицом в земляной пол. Не совсем земляной – кое-где были разбросаны кучки навоза. Нюх притупился. Не уверен, что дерьма не было и подо мной. А чего ждать от выродков? По правде говоря, я ждал гораздо худ-шего.
С хрустом в окоченевшей шее приподнял голову. Где-то за углом чадила лампа, бросая на стены колеблющийся свет. Я находился в тесной конуре с дощатым потолком. Местами сквозь щели просачивалась вода. Три стены были сложены из шлакоблока, четвертую заменяла металлическая решетка. Похоже на стойло для скота, переделанное в камеру. Нечто подобное я видел в каком-то старом фильме. За решеткой, на расстоянии в несколько шагов, виднелась еще одна камера. Кажется, пустая.
Я повернулся на бок, поджал ноги, затем кое-как встал на колени. На большее не хватило. Голова раскалывалась, спазмы резали живот, и меня шатало от слабости. С большим трудом, перемещаясь на коленях, я приблизился к решетке. Увидел проход и ряд камер на противоположной стороне. В той, что была правее, кто-то сидел, привалившись к стене, с закрытыми глазами. Или, вернее, с заплывшими от ударов. Судя по длинной фигуре и одежде, это был Верхний. Безнадежно испорченный дорогой костюм, разбитая и распухшая до неузнаваемости рожа, грязь и засохшая кровь. На шее висела кислородная маска, которую я разглядел благодаря светоотражающему смайлу. Маска издевательски ухмылялась из-под окровавленного рта. Тот самый инспектор? Я был слишком подавлен и напуган, чтобы думать о нем и о том, что означает его пребывание здесь. Выродки пытали его – мне этого было достаточно. И это меня доконало.
В проходе раздались шаги. Я упал набок и прикрыл глаза, словно дурацкое притворство могло отсрочить неизбежное. Лязгнул замок. Ко мне в камеру вошли двое выродков. Я смотрел на них из-под век. Босые, полуголые, истощенные на вид. Да, им есть за что нас ненавидеть, но это как-то не утешало. Один из них пнул меня ногой. Боль напомнила и о последствиях других ударов, нанесенных раньше. Невозможно терпеть, поневоле взвоешь. Выродки поняли, что я в сознании. Схватили меня и поставили на ноги.
Ну вот, сейчас и начнется. Я едва не обделался. Наверное, было нечем. Я не хотел подыхать, несмотря на полную безнадегу. Если бы я мог отключить эту крысиную возню в голове, лишавшую меня воли, мне, возможно, было бы легче умереть. Но прежде чем умереть, кажется, придется помучиться. Многочисленные видео доказывали, что выродки не упустят случая поразвлечься…
Они выволокли меня из камеры и протащили по проходу, мимо неподвижного (а может, уже мертвого) пленника. Завели в другую конуру, с дверью из толстого пластика. Посреди конуры стояли пластмассовые стол и стул. На столе горела керосиновая лампа. Ноги дрожали, да и весь я трясся, и выродкам приходилось меня поддерживать. Ждали долго, а может, мне так казалось – секунды тянулись как минуты.
Наконец дверь открылась, и появился еще один Верхний, только на этот раз не пленник. Нижняя часть его лица и нос были закрыты кислородной маской с рисунком – ухмыляющийся рот, запрещенная сигарета в зубах. Я находился не в том состоянии, чтобы оценить юмор. А Верхний смотрел на меня так, словно был не прочь пошутить. Чистенький, благоухающий, причесанный волосок к волоску, в хорошем костюме и сияющих туфлях, он чувствовал себя здесь вполне комфортно. Более того, он был здесь хозяином. И выродки ему подчинялись.
Если Вы живете в сонном провинциальном городке, если Ваш ум заплыл жиром, а от всех возможных чувств осталась только зависть к тем, кто живет лучше Вас, значит встреча с Ним неминуема.Он нес в себе разрушение уже разрушенного, разбивал уже разбитые зеркала, червем вползал в уже испорченные плоды, топтал уже треснувшую скорлупу. Однако никто не догадывался об этом, кроме него; он имел дело с неизлечимыми слепцами. Никто не знал и о том, зачем он это делал. Скука иссушила его черное сердце. Его жестокость и холодность были беспредельны, преступлениям не было числа, но здесь есть место для описания только одного из них, далеко не самого жуткого.
Земля после катастрофы. Отравленные реки. Заброшенные города. Опустившиеся люди ведут отчаянную борьбу за выживание… Их реальность — лишь подделка, их разум — батарейка для компьютерной системы. Сопротивление практически невозможно, но в засекреченных монастырях уже создают клонов, способных уничтожить систему! Наперехват повстанцам послан неуязвимый охотник — тот, кто убивает одним прикосновением…
Главный герой рассказа, Hик, получил от своей девушки с поцелуем черную метку – небольшой чип, делавшей обладателя жертвой, дичью, за которой охотится вся страна. И странное дело, только теперь Hик начал жить.
Он – Сенор. Человек без прошлого. Невольная марионетка в чужой хитроумной игре. Человек, коего незнаемая сила заставляет творить многое и многое, человеку непосильное… Бросить ли вызов коварству власть имущих и мощи магов в странном городе, обреченном на безумие и гибель силами Зыбкой Тени Хаоса?.. Сыграть ли – поставив в игре ставкой собственную жизнь – самую запутанную карточную игру в мире? Игру с неведомыми Сущностями, владетелями судьбы?.. Стать ли, наконец, одним из странников Тени, обретя тем самым поистине мифическое могущество – но утратив все, даже собственное лицо? Он – Сенор.
Это – легенда о Собирателе костей. О человеке, мечтавшем обрести бессмертие. Обрести – любой ценой. Даже – ценой договора с… с кем? Кто он – зовущий себя ангельским именем Габриэль, но силу свою черпающий от Тьмы? Кто он – взявший человека, мечтавшего обессмертии, в ученики и оруженосцы?.. Двое начинают Путь. Путь к человеческим костям, без коих невозможен тайный, страшный обряд древней магии. Путь к власти, могуществу, силе. Но – труден такой Путь, и лежит он – через кровь сражений и опасность поединков. Ибо – тяжек жребий Служителя мрака.
...Мир после катастрофы. Странный, страшный и – увлекательный. Каким он может быть? Оледеневший пустыней, в которой вынуждены выживать три расы – мутировавшие суперанималы-воины и ментаты-экстрасенсы и их новые рабы – обычные люди? Замкнутым металлическим Лабиринтом-муравейником, которым правит таинственный и всемогущий Человек-бог?..Безграничным океаном, где люди управляют стаями китов-косаток и белых акул – и где идет вечная, бесконечная война между народами «плавучего острова» и «подводного города»?.
В лесной сторожке молодой человек дважды увидел один и тот же сон о событиях времен войны, которые на самом деле происходили тогда на этом месте. Тогда он выдвинул гипотезу: природа записывает и хранит все события. В местах пересечения временных потоков наблюдатель может увидеть события из другого временного потока. Если найти механизм воспроизведения, станет действовать закон обратимости.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.
«Выход в свет книжного издания романа Роберта Ибатуллина „Роза и червь“ немного оживил надежды любителей/читателей прежде всего „НФ“, хотя вызвал маленький всплеск старого спора о дефинициях. В современных терминах это не совсем НФ, оказывается, а „космоопера“ с чертами „новой космооперы“…».
«Даже ночью улицы Благословенного города хорошо освещены. Приветливые уборщики буквально на коленях вычищают тротуары; улыбаются случайным прохожим; негромко переговариваются и желают друг другу удачного дня. Бежать! Бежать, пока не поздно, пока исчезновение не заметили, ведь неведение Старших продлится недолго. Рей слишком плохо знал город, чтобы выбраться из него в спешке и нигде не заплутать, а значит, стоило быть предельно внимательным…».
«Измученные мамаши с ревущими детьми, усталые командированные, отсчитывающие время, когда самолет наберет высоту и они смогут включить ноутбуки, отпускники, поглядывающие, когда уже стюардесса протянет пластиковую коробку с обедом, – все ожидают взлета, сидя в неудобных креслах с вертикальной спинкой, но самолет стоит. Не работает ни вентиляция, ни туалет, пассажиры демонстративно обмахиваются журналами авиакомпании, потому что ни на что больше те не годятся, и копят злость…».
«Кот орал ночью так, что Максим проснулся в два часа и подумал: кто-то умирает! – настолько душевные фиоритуры издавал котяра. Зверь буквально плакал и стонал, как человек, испытывающий невероятную боль. Ему было холодно, мучил голод, и в мяве он изливал своё непонимание человеческой чёрствости и отсутствия у людей сочувствия…».