Не обещай ничего - [8]

– Кто это был?

Чуть заметная улыбка.

– Я же тебе говорила – ангел.

– Расскажи мне подробнее об этом ангеле.

– Хорошо, пусть она не настоящий ангел, но трудно думать иначе.

– Следовательно, это была женщина?

– Да.

– Его мать?

Марла уколола меня взглядом.

– Теперь его мать я!

– Допустим. Но до того момента, как эта женщина отдала тебе Мэтью, его матерью была она?

– Наверное. – Марла произнесла это нерешительно, словно не желая признавать очевидного факта.

– Как она выглядела? На кого была похожа? Она была ранена? Ты видела кровь? Ее рука была в крови?

Марла медленно покачала головой:

– Ты же знаешь, Дэвид, что у меня плохая память на лица. Мне она показалась очень красивой. Вся в белом, поэтому когда я ее вспоминаю, то представляю ангела.

– Она сказала, кто она такая? Назвала свое имя? Оставила координаты, как с ней связаться?

– Нет.

– И ты не спросила? Тебе не показалось все это странным – неизвестная женщина звонит в твою дверь и отдает ребенка?

– Она очень спешила, – пробормотала Марла. – Сказала, что ей надо бежать. – Ее голос угас. Она опустила Мэтью на середину кровати и обложила подушками, создав вокруг него что-то вроде бруствера. – Пока не куплю детскую кроватку, придется поступать вот так. Нельзя, чтобы он скатился с матраса и ударился о пол. Поможешь мне с этим? Купить кроватку? В Олбани есть «ИКЕЯ»? Или в «Уолмарте» тоже продают детские кроватки? Это ближе. В мой «мустанг» кроватка даже в разобранном виде, наверное, не войдет. И со сборкой у меня вряд ли получится. Я в таких делах бестолкова. В доме даже нет отвертки. Разве что валяется в каком-нибудь шкафу на кухне, но я не уверена. «ИКЕЯ» вроде прикладывает к товарам всякие штуковины, чтобы покупатели могли собрать предмет, даже если у них нет кучи инструментов. Покупать подержанную в комиссионке или в антикварном магазине не хочется. Прежние хозяева могли понаделать столько всяческих «улучшений», что спать в них может быть опасно. Я видела сюжет по телевизору: устроили, чтобы боковина поднималась и опускалась, а она случайно упала на шею ребенку. Не дай бог! – Она вздрогнула.

– Конечно, не дай бог.

– Так поможешь мне с кроваткой?

– Пожалуй. Но сначала мы должны кое с чем разобраться.

Марла почти не обращала на меня внимания. Я не мог понять причину ее теперешней отрешенности от действительности. Не объясняется ли ее состояние тем, что она проходит какой-то курс лечения? Если после потери ребенка она и посещала психиатра и тот прописывал ей лекарства, чтобы справиться с депрессией и страхами, я об этом не знал. С какой стати? И теперь не собирался копаться в ее болезни, потому что не представлял, что бы стал делать с тем, что мог узнать.

Может, ничего и не наглоталась, просто была в своем обычном состоянии с тех пор, как родила мертвого ребенка. Это в присущей ему бестактной манере подтвердил мой отец, сказав, что у нее малость поехала крыша. Я слышал только обрывки и отголоски истории. Мать Марлы Агнесса, которая в молодости, до того как стать медицинской сестрой, работала акушеркой, присутствовала при родах вместе с семейным врачом по фамилии, если я правильно запомнил, Стерджес. Мать рассказывала, какой их обуял ужас, когда они поняли, что что-то пошло не так. Как Марле дали несколько минут подержать ребенка, прежде чем унесли насовсем.

У нее родилась мертвая девочка.

– Печально, очень печально, – повторяла мать всякий раз, когда вспоминала племянницу. – На нее так сильно повлияло, словно что-то захлопнулось. Такое мое мнение. И где же был отец? Помог ли хоть чем-нибудь? Нет! Ни на грош!

Отцом был студент Теккерей-колледжа. На семь или восемь лет младше Марлы. Больше я о нем почти ничего не знал. Хотя это теперь не имело никакого значения.

Получила ли полиция заявление о пропавшем младенце? Если бы газета не закрылась и у меня сохранились полномочия сотрудника редакции, я бы просто позвонил в управление и задал вопрос. Но для частного лица все намного сложнее. Прежде чем поднимать шум и тревожить власти, следовало выяснить, что же на самом деле происходит. Не исключено, что Марла нанялась присматривать за чьим-то ребенком, а затем дала волю своим фантазиям. Я имею в виду ангела, который позвонил в ее дверь.

– Марла, ты меня слышишь? Мы должны кое с чем разобраться.

– С чем?

Я решил ей подыграть и сделал вид, что ситуация, в которой мы оказались, совершенно естественная.

– Не сомневаюсь, ты хочешь, чтобы все было легально и безупречно. Если хочешь оставить себе Мэтью, придется подписать кое-какие бумаги и решить юридические вопросы.

– Совсем не обязательно, – возразила Марла. – Когда Мэтью подрастет и пойдет в школу или даже позже, когда потребуется получать водительские права или другие документы, я скажу, что потеряла его свидетельство о рождении. Никто ничего не докажет.

– Не получится, Марла. В городе сохраняются регистрационные записи.

Мое замечание ее ничуть не поколебало.

– Властям придется поверить, что он мой. Ты делаешь из мухи слона. Общество слишком закопалось в бумагах, чтобы успевать следить за всякой мелочью.

– Но должны же мы узнать, кто его родил, – не отступал я. – Хотя бы из медицинских соображений. Чем болели его настоящие отец и мать, какова его наследственность?