Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях. 1991–2021 - [28]

Бари Алибасов

продюсер

В «На-На» сначала солисткой была Марина Хлебникова. Куда она делась?

Это, знаете, такое заблуждение, что я заранее все тщательно спланировал. Группа сформировалась в таком составе случайно. Сначала было два солиста – Валера Юрин и Марина Хлебникова. Но Марина ушла. Решила заняться сольной карьерой. И тогда я подумал: чего искать-то второго солиста? Вот он, прекрасный мальчик, Володя Левкин. Так и получилось – один беленький, другой черненький.

Вы же до «На-На» делали «Интеграл», были таким контркультурщиком. Зачем вам понадобилась попса?

Тогда совершенно неожиданно появилось решение ЦК КПСС о том, что отныне можно заниматься частным предпринимательством. Первые, кому разрешили делать бизнес, были шашлычники и артисты. Поэтому за теми и другими тут же начали гоняться бандюганы. И в первых рядах по отъему денег были как раз выпускники «Интеграла» – Андрей Разин, например, с «Ласковым маем». Потом я помог Сашке Шишинину создать женский аналог «Ласкового мая» – группу «Комбинация». Шишинин до этого вообще был майором ОБХСС по экономическим преступлениям. А в один прекрасный день пришел ко мне и сказал: «Хочу стать продюсером».

То есть вы просто захотели заработать денег?

Вообще-то, у меня было две цели. Все, что я видел тогда, было абсолютно беспомощно. «Ласковый май» – это вообще позорище! Выходят люди на сцену с нарисованными клавишами на картонке! А публика висит на люстрах! Но «Ласковый май», «Комбинация», Белоусов и еще Дима Маликов катались по стране и срубали бешеное бабло, просто невообразимое по нынешним меркам. И я решил сделать что-то подобное.

Получилось несколько радикальнее. Ни Белоусов, ни Маликов на сцену все-таки голыми не выходили…

Это чистая правда – до сегодняшнего дня никто не выходил на сцену так, как «На-На» вышла в первый раз. Даже мне было страшно. Это была песня «Эскимос и папуас». Прямо перед их выходом на сцену приходит художник по костюмам, я говорю: «Где костюмы папуасов?» Он достает банан и говорит: «Вот». Тряпочный банан. Я говорю: «А остальное где?» Он смотрит на меня и пожимает плечами: «Все. Больше ничего нет». То есть им буквально с голой жопой нужно на сцену выходить. Я как заору: «Как они пойдут?! Ты с ума сошел, что ли?!» Но делать было нечего.

Это же все-таки требовало невероятной смелости. По голове легко дать могли…

Честно говоря, я сам трясся. Но этим было хоть бы что. Что называется – ссы в глаза, все божья роса. Все парни пришли ко мне с каким-то опытом. Политов торговал в электричках, Асимов торговал на вокзале, Славка [Жеребкин] где-то уже работал металлургом, но какие они металлурги и торговцы? Им по 19 лет было. Они ничего не боялись, им нечего было терять. В итоге был просто шквал аплодисментов. Их не отпускали со сцены минут двадцать. Тогда я и понял – это успех. И раз публике это нравится, пусть работают с голыми жопами.

Это же был продюсерский проект от и до. Вы точно должны были себе отвечать на вопрос, для кого эти голые парни скачут по сцене, кто их публика. Они геи или гетеросексуалы, например?

Если солист эксплуатирует в своем творчестве молодость, сексуальность и эротичность, он прежде всего не должен быть женатым. Тогда все – вы на себе ставите крест! Количество поклонников, особенно женщин, уменьшается. Они понимают, он при бабе – его уже не получить. Как девушка может представить, что рядом с ее кумиром развалилась какая-то баба? Так что это было мое условие. Любая фанатка думает: «Пусть он лучше будет голубой, чем женатый». Как-то я сказал эту фразу в программе у [Александра] Горожанкина [музыкального редактора «Взгляда»]. Так они ее вырвали из контекста и 19 раз в сутки крутили. Меня даже Пугачева спрашивала: «Неужели ты это правда сказал?» Я, конечно, мог остановить эту рекламу, но я не остановил. Эта фраза очень важна для концепции продвижения бренда.

Да, гей-подтекст в группе был довольно мощный.

Нет, в группе был всегда другой подтекст. Они унисекс. Все, кто хочет секса, могут мечтать об этой группе. Неважно: бабушка, дедушка, мужчина, женщина, кошка, собачка – их должны хотеть все! Их любили и те, кому 95 лет, и те, кому 4 года. Стихи писали.

Бабушки с дедушками тоже?

Где-то валяются эти мешки писем. Дедушка пишет: «Мне 95 лет, моей бабусе – 87. Мы так любим вашу группу».

Ну а как так, что случилось с советскими бабушками и дедушками? Как получилось, что они вдруг перестали видеть на сцене оскорбительно голых мужиков, а начали видеть каких-то бесполых куколок?

Да, эти старички в письмах так сюсюкались: «У-тю-тю-сю-сю, какие мальчики хорошенькие». Меня даже американцы спрашивали: «Как ты этого добился?» А это очень просто – я ведь работаю не для интеллектуалов, я действую на подсознание. Ну вот, например, если человек голый, но делает при этом что-то смешное на сцене, все: бабушке уже все равно – голый он или одетый. Когда клоун показывает жопу, это никого не смущает. Я думаю, старики воспринимали «НаНа» именно как голых внуков в пеленках. Писька есть, но, знаете, только для того, чтобы пописать.

И все было хорошо, пока не появился клип на песню «Фаина».