Не моя война - [61]

— А теперь мыться, — Ахмед подогнал командирскую машину.

И несмотря на то, что уже близилась полночь, вновь прибывших вывезли в Герань на помывку. Отработанная схема. А Витька, влюблённый идиот, попёрся к своей мечте — Аиде.

Её разместили в соседнем подъезде нашего же здания, поста охраны там не было. Окно в её кабинете горело. Я курил, смотрел, как Витька прихорашивается, причёсывается. Хлопает себя по щекам, чтобы разогнать хмель, и чистит зубы, для отбития запаха.

Мне стало интересно, через сколько секунд его спустят с лестницы, и я пошёл смотреть на это зрелище. Виктор вошёл в подъезд, я присел на скамеечку. Вот он поднялся по лестнице, постучался в дверь. Потом слышно было какое-то бормотание, потом дверь открылась, короткий разговор и хлёсткая пощёчина. Я посмотрел на часы, три минуты с мелочью. Неплохо, я думал, что всё закончится быстрее. Вышел Витька, смущённо потирая щёку.

— Ну и что?

— Сам видишь.

— А ты?

— Пытался поцеловать. Вот и получил по морде.

— Ещё раз спрашиваю. А ты?

— Не понял?

— Иди и пробуй ещё раз, получишь по морде — ничего страшного. Главное — говори, говори.

Витька вновь пошёл. Слышно было лишь его бормотанье под дверью. Пока был монолог, я уже хотел было пойти к себе спать, но тут дверь открылась, было слышно, как щёлкнул замок и скрипнула дверь. Моего друга впустили. Я ещё немного подождал, он не вылетел из окна, и не скатился по лестнице, значит всё хорошо.

Я лёг спать. Сквозь сон слышал, как в другую комнату зашли помытые офицеры. Под самое утро меня разбудил Ахмед.

— Олег. Где Виктор?

— Рядом, — ответил я сонно.

— Олег, проснись, где Виктор? Он сбежал?

— Нет. Рядом. По подъёму явится.

— Он у Аиды? У доктора?

— Тебе какая разница? У них всё серьёзно.

— Это хорошо если у них всё серьёзно, иначе его убьют.

— Тебя приставили нас охранять — так охраняй. А сейчас дай поспать.

Я перевернулся на другой бок и проспал до самого подъёма. Когда начал умываться, пришёл Витька. Вид у него был совершенно счастливый и ошалелый.

— Как джентльмен, ничего спрашивать не буду, но по-моему, ты счастлив.

— Да, — он откинулся на постели, закурил. — Я самый счастливый человек на свете. Мы говорили, говорили.

— И до чего договорились?

— Она станет моей женой. Мы распишемся, как только выберемся из этого кошмара. Олег, какая она женщина! Умная, восхитительная, красивая, внимательная! У нас будут самые красивые дети на свете!

— Вы уже начали их делать?

— Заткнись, пошляк, даже твои тупые остроты не смогут омрачить мне настроение.

— Охрана утром будила меня, спрашивала, где ты.

— Что сказал?

— Они что, слепые что ли? Теперь будут тебя точно охранять от всяких тупых фанатиков и прочей дряни.

— Что делать?

— Ничего, пусть всё идёт своим чередом. Только сейчас о любви поменьше думай, надо людей готовить.

— Подготовим.

— 48 —

После завтрака мы построили личный состав, до обеда происходила перегруппировка сил. Ополченцы вели себя как дети, поначалу в первую роту понабилось желающих — дальше некуда. Потом многие передумали, давай проситься назад, и так далее.

Наконец нам удалось сделать перегруппировку сил. Составили списки личного состава, пересчитали по головам.

В первой роте оказалось сто тридцать два человека, во второй — сто сорок, в третьей — сто пятьдесят. "Китайский батальон".

Мы предлагали Гусейнову сделать четыре роты, но он лишь махнул рукой. Мол, не надо. Все молокане, и стар и млад, добровольно пошли в первую штурмовую роту. Мы пытались их отговорить, но бесполезно. Все рвались в бой. Каждый выбирает свою дорогу сам.

Владимир набрал механиков-водителей, нашёлся даже один, который ранее служил именно в этой должности, остальные были трактористами. Он увёл их в парк, там стояли БМП. Ему работы хватит.

Сашка тоже начал деловито командовать своей ротой. Мы с Витькой не сидели без дела, снова начали то, чем занимались всё это время.

Мишка отирался в штабе. Поначалу "три богатыря" не приняли его в свой коллектив, но он был тёртый калач, и через три дня он уже вовсю командовал в штабе. Учил Модаева рисовать карты, подписывать их. Нашёл в батальоне художника и чертёжника, посадил их за работу, сам лишь попивал коньяк с комбатом, да ходил на перевязки к Аиде. Но, зная об их отношениях с Виктором, не позволял себе никаких фривольностей.

Зачастую на всех наших занятиях присутствовал Гусейнов. Тенью за ним стоял Ходжи. Они о чём-то переговаривались, но не вмешивались в процесс обучения.

За целый день мы выматывались так, что падали после ужина и засыпали. Витька был двужильный, он брился, душился где-то найденным одеколоном и шёл на свидание.

— 49 —

Однажды, когда мы только откинулись на кровати, а Витька ушёл, услышали со двора звуки борьбы и Витькины маты.

Рванули вперёд. На улице стоял мулла, а трое здоровенных фанатиков били Витьку ногами. Пришлось вмешаться, мы начали, а охрана доделала своё дело. Теперь они уже били нападавших ногами, а мулла как курица бегал вокруг и, махая руками, на азербайджанском и русском призывал не избивать воинов Аллаха. Даже начинал причитать молитвы на арабском, но охрана не успокаивалась.

Мы тем временем помогли подняться Витьке. Морда в крови, форма в пыли, рукав надорван, глаз заплывает. Видать хороший синяк будет, и плюс ухо распухло.