Не могу остановиться: Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться - [20]

Джейн прекрасно знала, как не допустить, чтобы сатанинские видения материализовались, а богохульства достигли слуха Господня (и не сыграли бы против нее), — проделать в обратном порядке то, что делала, когда они возникли перед ее мысленным взором или слухом, — и возвращалась по собственным следам, словно вор-домушник, уничтожающий улики. Следы не всегда были видны, но Джейн знала, где они находятся, — она шагала назад ровно пять, девять или двенадцать раз, в зависимости от того, сколько успевала пройти за то время, когда ее воображением владела нечестивая картина или мысль. Она считала необходимым идти след в след и проходила собственный путь повторно, словно отматывая время назад и возобновляя жизнь с момента, предшествовавшего кощунству.

После нескольких невразумительных попыток описать взрослым яркие пугающие картины и мысли, вспыхивающие в мозгу, Джейн поклялась себе молчать о видениях, вынуждавших ее выполнять ритуалы. Так безопасней! «Я действительно считала себя дурным человеком, и это не позволяло мне откровенничать», — пояснила она. Она смирилась с необходимостью выполнять действия, которые, как подсказывал внутренний голос, были единственным препятствием для воплощения видений в жизнь. «С одной стороны, каких-то пять или десять секунд вашего времени, с другой — адово пламя на веки вечные, — заметила Джейн. — Какая-то часть моего разума знала, что все это неправда, но это нутряное чувство — тревога, заставляющая действовать компульсивно». Как она поступала, если мысль или образ, которые требовалось стереть, возникали, когда она сидела или лежала? «Следовало принять другое положение, — ответила Джейн. — Таково было правило. Тогда все стиралось».

Скоро, однако, Джейн угодила в западню: «Пока я возвращалась по своим следам, дурная мысль тоже могла вернуться, и мне приходилось стирать уже эти шаги, но при этом я снова видела, что горю в аду, и стирала еще раз, и еще, так что на это уходило уже не пять секунд, а пять минут, а то и двадцать. Бывало, мне не удавалось остановить мысли».

С возрастом мысли и образы, навеянные религией, уступили место земным. Стоило Джейн хотя бы мимолетно подумать, что она провалит тест по математике, как нужно было стереть шаги, пройденные за эти секунды, чтобы опасение не оправдалось. Если «дурная» мысль приходила во время теста, она считала необходимым стереть написанное перед этим, что в условиях ограниченного времени становилось катастрофой. Она опаздывала на уроки, свидания и встречи, лишь бы только не оставить видения нестертыми. Лишь на втором курсе колледжа Джейн узнала, что у нее обсессивно-компульсивное расстройство, и стала ходить к психотерапевту. К моменту нашей встречи она успела посетить пять сеансов. Это в какой-то мере помогло. Она узнала: когда начинают одолевать дурные мысли, нужно сделать паузу, вместо того чтобы кидаться стирать пройденные шаги. Иногда ей удается продержаться хотя бы несколько секунд, и этого порой бывает достаточно, чтобы полностью занять ум мыслями о чем-то безопасном и суметь продолжить путь. «Я испытываю потребность в компульсивных действиях, должно быть, каждый час каждого дня», — призналась Джейн. Тем не менее ей удалось окончить университет, стать магистром в области сохранения биоразнообразия и устроиться на работу в лабораторию эволюционной генетики при крупном государственном университете. «Что-то продолжает происходить в моей голове, и это не часть меня, — сказала она. — Мне страшно остаться один на один с собственным мозгом».

Как ни странно, чем безумнее идея, толкающая больного на компульсивные действия, тем легче она поддается терапии. Два самых успешных метода лечения ОКР задействуют способность мозга к самооздоровлению, а, возможно, и самоисцелению. (Оба — когнитивно-поведенческая терапия и методика внимательности (осознанности) — будут подробно рассмотрены в главе 3.) Если любой из них помогает ослабить или устранить компульсии при ОКР, это происходит благодаря осознанию больного, что убеждение, порождающее компульсию, ошибочно, и это можно доказать и наглядно продемонстрировать. Умные и успешные люди, подобные Джейн, отчасти понимают, что «стирание своих шагов» не отменяет мысль и не переписывает будущее, точно так же как Дейв Атлас сознает, что обращенное к небу лицо не отгоняет старуху с косой от родного порога. Эгодистонный характер ОКР можно обратить на борьбу с болезнью.

Сложность, однако, заключается в том, что предпосылки мягких форм компульсии не являются столь очевидно ложными. Вследствие этого избавить человека от навязчивой потребности определенным образом устраивать стирку, развешивать кухонные полотенца, сервировать стол или шагать за порог труднее, чем от тяжелых состояний. В каком-то смысле мягкие проявления компульсии еще более обременительны для близких, домочадцев и сослуживцев человека с ОКР, чем тяжелые. Они защищены броней обоснованности и логики, вследствие чего борьба с ними кажется делом неблагодарным и неразумным. Мое общение с людьми, имеющими легкую форму ОКР, показало, насколько плохо удается психиатрам и психологам провести четкую грань между психическим расстройством и эксцентричностью.