Не мешки - [5]

Только после третьего раза! Поразительное сочетание целеустремлённости и ангельского терпения, вот что я вам скажу. Всем бы нам с таким упорством по инстанциям ходить.

Вильнюс как пляж

Выйти ночью из дома – всё равно что нырнуть ночью в море. Тот же запах солёной влаги, та же прохлада, воздух плотный почти как вода, идёшь, как плывёшь, раздвигая его всем телом, думаешь: так не бывает, – и море, невидимое, тёмное, важно соглашается: да, меня не бывает. И город сразу такой – а вот можно подумать, меня бывает! Конечно, тебя не бывает, да и меня не бывает, нас всех таких замечательных не бывает, дорогой.

Иногда в ночном городе-море пахнет цветущей акацией; я теперь знаю, что это не глюк: повторно цветущую белую акацию мы с другом Р. своими глазами видели позавчера, в понедельник, во дворе по какому-то адресу, ну то есть, не по какому-то, а по совершенно конкретному. В смысле, он точно был, этот двор.

Ночью в городе столько народу, как будто завтра у всех выходной; всякая летняя ночь – ночь с пятницы на субботу, даже когда она – ночь с воскресенья на понедельник. Возле баров часто попадаются люди в шортах и шлёпках, как будто и правда только из моря вылезли; хочется сказать, что у них на плечах мокрые полотенца, но нет, полотенца всё-таки в пляжных тряпичных сумках, которые пляжные люди носят с собой.

Ты же именно это любишь, – думает город, пока я плыву по его тёмным душистым улицам, то есть, с точки зрения постороннего наблюдателя, просто умеренно быстро куда-то иду. – Тебе же, собственно, нужно не море, а нечто недостижимое, чтобы вечно казалось – оно за ближайшим углом, ну ладно, за следующим, чтобы было рядом, манило, но в руки никогда не давалось – до того самого дня, когда ты плюнешь на эту погоню и скажешь: идите все в жопу, море – это здесь теперь я.

Бинго, – думаю я, и поднимаюсь к небу тяжёлой тёмной волной, пока не взаправдашней, а просто для тренировки, надо быть в форме, потому что если и правда однажды начну говорить такие глупости, за слова придётся отвечать. А больше ничего не успеваю подумать, потому что разлетаюсь на тысячи тысяч брызг.

Вина и ответственность

Люди часто путают вину и ответственность (и боятся брать на себя ответственность, потому что кажется, это первый шаг к тому, чтобы стать виноватыми). Но вина и ответственность не просто разные вещи, а, можно сказать, антонимы.

Вина – результат слабой позиции. Меня накажут, и правильно сделают, меня надо наказать, потому что я – плохой, плохой, плохой! Но если ощущать вину, может, не так сильно накажут, поэтому давайте её как-нибудь поострей ощущать. И другие пусть ощущают! Все плохие, все слабые, все в чём-нибудь виноваты, не только я; потому что если только я, это совсем страшно, это значит, я хуже всех, и меня могут убить – ну, грубо говоря, как-то так.

Короче, в фундаменте чувства вины всегда лежит страх. Иногда так глубоко, что не докопаться. Но есть признак, по которому сразу видно, что он есть: у виноватого силы убывают. Чем больше вины, тем слабее позиция. А тем, кто занимает слабую позицию, Небесная Канцелярия и собственный организм выписывают мало сил. Слабому больше не положено! Разумная экономия тут у нас.

Ответственность – результат сильной позиции. Я такой крутой, что от меня всё зависит. Ладно, не всё, а многое. Поэтому надо действовать. Делать вон то, и это, и так, и вот так. Звучит не очень, в описании ответственный выглядит как прислуга. А на самом деле, на территории своей ответственности он – царь.

Настоящая ответственность отличается от суетливой имитации отсутствием страха. Ответственный так крут (по собственным ощущениям), что фигли ему бояться. Придут, накажут? Этта хто, извенити, «придут»?

Главный признак, по которому настоящую ответственность легко отличить от мнимой – она прибавляет сил, в том числе и физических (тех, которые ощущаются как физические, скажем так). Даже если ты изначально задохлик, каким-то удивительным образом набравшийся наглости назначить себя за что-то ответственным, организм и Небесная Канцелярия постепенно начинают увеличивать порцию выдаваемой силы. Царям (даже ситуативным) положено, у них просто другого выхода нет.

Вклад в человеческий дух

Важное, базовое для меня выражение «вклад в человеческий дух», кажется, позаимствовано у Карлоса Кастанеды; точно не помню, может ещё откуда-то, с тех пор сто миллионов моих личных лет прошло.

Так вот, «человеческий дух» – это не абстракция. То есть, с одной стороны, абстракция, сумма всех индивидуальных пребываний всех представителей рода человеческого за все времена в своей наивысшей октаве. А с другой стороны, это штука очень практическая. Потому что сумма всех этих вкладов составляет базовую характеристику человечества в глазах… эээ… Небесной Канцелярии, скажем так (и заодно сразу скажем спасибо древним китайцам, не представляю, как без этого их смешного и точного термина выкручиваться, как совокупность высших сил/высших духов, вступающих с нами во взаимодействие, называть).

Число (критическая масса) шагов, сделанных представителями человечества по направлению к собственной высшей октаве, к взаимодействию с духом, определяет, что такое вообще человек. Где место среднестатистического человека на линейке между скотом и ангелом. Это важно, когда делаешь первый шаг к духу. Насколько твой вид ближе к ангельскому, тем охотнее с тобой начнут говорить. Дальше уже всё индивидуально, но начало зависит от того, к какому виду принадлежишь.