Не кровные - [2]

– Ты ранена...

– Ничего, – сказала Слава. – Пустяк.

– Тебе надо срочно в больницу! – Карина опять затряслась, рванулась в сторону выхода. – Куда они повезли маму? Мне надо какие-то вещи для неё собрать... Тапочки... Бельё... Сок какой-нибудь... Она апельсиновый любит!

Слава снова придержала её здоровой рукой, не пуская к «труповозке»: пусть увезут сначала, так будет лучше. Чёртова необходимость правды вонзалась под сердце сосулькой.

– Кариночка... – Во рту – сушь, язык шершаво ворочался, словно Слава хурмы незрелой наелась. Слова падали коротко и убийственно, отрывисто, как мёртвые листья. – Одежда и бельё пригодятся, а сок маме уже... не понадобится. Пойдём отсюда. На воздух.

У крыльца она подошла к докторам.

– Мне – перевязку, если можно, а девушке – успокоительное.

С неё аккуратно сняли бронежилет и куртку, и Слава осталась в серой футболке. Она привычно и без усмешки наблюдала удивление врачей, обнаруживших под экипировкой бойца, который по всем признакам должен был быть мужчиной, грудь. Не Бог весть какие буфера, конечно, но и не мужской вариант. Ласковое солнышко играло зайчиками на шоколадных волосах Карины, медленно оседавшей на колени у железного низкого заборчика. Она поняла, что случилось... Цветы на клумбе ей сочувствовали, но ничем помочь не могли.

– Мама... Мамочка...

Врачи настаивали на госпитализации, но Слава отказалась. Рана была не опасной: мягкие ткани прошило навылет. Она лишь попросила какое-нибудь обезболивающее, и ей вкололи что-то прямо в руку, а пока поршень шприца двигался, Карину заботливо поднимали с асфальта, подносили ко рту таблетку и поили водой из бутылки. Рана – ерунда. Сейчас главное – сестрёнка.

*

Отец Славы ушёл из семьи к Светлане, своей коллеге по работе. Он приходился Карине отчимом, и кровного родства между сёстрами не было, только юридическое: отец удочерил девочку и дал свою фамилию. Они и не общались особо, жили своими жизнями.

Ссоры между родителями были нередки. Слава считала долгом поддерживать и защищать маму, из дочери превратившись в сына, а после развода заняла положение «мужчины в доме»: она умела и гвоздь вбить, и кран в ванной заменить, и проводить маму с работы до дома тёмным зимним вечером. С девяти лет она серьёзно занималась баскетболом, увлекалась стрельбой, втайне мечтая стать милиционером, а потом её «переманили» в дзюдо. Мечта о работе в правоохранительных органах привела её в юридический колледж, который она закончила параллельно с институтом физкультуры. Имея звание мастера спорта по дзюдо, диплом юриста, звание сержанта и трёхлетний стаж работы в полиции (тогда она ещё называлась милицией), она стала кандидаткой на участие в эксперименте. Её обучали всему, что должен знать и уметь боец спецподразделения, и она без каких-либо послаблений выдержала эту суровую и тяжёлую учёбу наравне с новобранцами-мужчинами, потому как отдельных женских нормативов там просто не существовало. Экзамен проваливала бóльшая часть претендентов на чёрный берет. Слава прошла жёсткий отбор, но потом ей долго не давали участвовать в очень серьёзных и опасных операциях, в горячие точки тоже не отправляли, берегли. Работа была в основном связана с обеспечением порядка на общественных мероприятиях. «Девушка всё-таки», – рассуждало начальство. А ничего, что эта девушка – метр девяносто два, восемьдесят пять кило железных мышц? Мужские нормативы? Она доказала: да. Скрутить соперника бубликом на татами? В два счёта. Одним словом, Слава была создана для задержания злодеев, но чаще приходилось охранять стадионы, задерживая пьяных и барыг, спекулирующих билетами, изымая дымовые шашки и проводя досмотр на кордонах безопасности.

Имя ей досталось женско-мужское – Святослава. Красивое и довольно редкое, оно нравилось ей всегда. Воинственный князь Святослав был её любимой исторической фигурой, тем более что даже отчество у них совпадало. Во дворе её звали Славкой, а мальчишки боялись её как огня. «С девочками нельзя драться, – говорила она. – Потому что они слабее. А со мной – можно. Я сильная». Парни пасовали перед её энергетикой, совсем не мягкой, не девичьей, а вот девчонки почему-то млели и льнули, словно чуя в ней защитницу. И ей нравилось вступаться за них и провожать из школы, носить их сумки и подавать руку на ступеньках. Быть рыцарем, потому что среди пацанов таковых почему-то почти не находилось. То ли глупые были, то ли слабоватые, то ли просто маленькие ещё. Не доросли, не дотягивали.

Она защищала диплом, когда мама попала в больницу с инфарктом. Слава защитилась на «отлично», но вскоре бросала комок земли на мамин гроб. Был на похоронах и отец с новой семьёй, предлагал Славе помощь, но она гордо отказалась. Устроилась работать в милицию, а с личной жизнью долго не ладилось. Её саму к парням не влекло, а противоположный пол её побаивался. К ней, сильной, решительной и не по годам жёсткой, по законам логики и психологии, притягивались в основном слабые представители мужской половины человечества, но такие не вызывали у неё симпатии. А с теми, кто обладал и равной силой, и твёрдым характером, она почему-то сталкивалась лбом. То ли не хватало ей женской мягкости и мудрости, то ли просто не было желания завязывать близкие отношения именно с мужчинами. Друзья-приятели у неё среди парней были, а вот все попытки ухаживания за собой она тут же пресекала. Это вызывало в ней отторжение и на физическом, и на душевном уровне. Коробило и передёргивало: «Не моё».