Не кради мои годы - [30]

– Скажу еще раз. Когда Лилиан позвонила мне, то пыталась решиться на что-то, – задумчиво произнесла Эльвира. – Что бы она теперь ни скрывала, это имеет отношение к рукописи и, возможно, даже к смерти Джонатана.

– Полагаю, надо срочно получить записи телефонных звонков Джонатана, как с мобильного, так и с домашнего номера, – сказал Ллойд. – Если он пользовался одним или обоими телефонами, чтобы позвонить ей, тогда будет ясно, лжет Лилиан или говорит правду о том, что не общалась с ним в последние несколько дней.

– Сомневаюсь, чтобы они общались, – заметила Мария. – Однажды я видела, как он звонил с мобильного телефона, которого я раньше не видела. Просто у меня чувство, что он постарался бы сохранить эти звонки Лилиан в тайне, чтобы их не было в домашних телефонных счетах. Если честно, он просто боялся, что я о них узнаю.

– Знаете, видела такое много раз, – сказала Эльвира. – Когда хотят, чтобы о звонках никто не знал, то покупают телефоны с предоплатой и постепенно доплачивают за потраченные минуты.

– Как мне представляется, – медленно произнес Ллойд Скотт, – вполне возможно, что Джонатан в последний раз виделся с Лилиан, чтобы порвать их отношения. Если дело обстоит так и рукопись была у нее, тогда она могла отдать ему письмо, и вскоре следователи найдут его среди изъятых документов. Замечу, что у нас только ее заверение, что они с Джонатаном не виделись последние несколько дней. Или же, что вполне возможно, Лилиан могла отказаться вернуть письмо со злости, и дальше они общались только по секретному телефону.

Слушая его, Мария почувствовала, как с плеч сняли тяжелый груз.

– До этого момента, насколько мне удавалось сопротивляться, я в душе верила, что мама убила папу в порыве гнева, – тихо произнесла она. – Но теперь я не сомневаюсь, что это неправда. Теперь я думаю, что есть другое объяснение, и мы должны найти его.

Ллойд Скотт встал с кресла.

– Мария, мне надо все это переварить и решить, чем поделиться с прокурором. Зайду за тобой в семь тридцать завтра утром. У нас будет полно времени добраться до суда к девяти. Всем спокойной ночи.

Глава 27

Когда вечером в воскресенье Мария наконец добралась до постели, она вдруг вспомнила, что забыла позвонить Рори и предупредить ее, что завтра не надо приходить. Было слишком поздно, но ей подумалось, что Рори точно видела вечерние новости. Как бы там ни было, Мария удивилась, что женщина связалась с ней, чтобы сказать, как сильно она сожалеет.

В семь утра на следующее утро, уже одетая, Мария пила кофе на кухне, когда услышала, как открылась входная дверь и мгновение спустя появилась Рори.

– Мария, я так сожалею о том, что случилось. Ваша дорогая бедная мама никогда бы никого не обидела, если бы с головой у нее было все в порядке.

«Почему ее слова сочувствия звучат так равнодушно?» – спросила себя Мария.

– Моя бедная мама никогда бы никого не обидела в уме или в безумстве.

Рори слегка засуетилась. Ее седеющие волосы были зачесаны назад и собраны в узел, но, как всегда, несколько локонов небрежно торчали. Глаза ее, увеличенные очками в толстой оправе, увлажнились.

– О, Мария, моя дорогая, меньше всего на свете я хочу оскорбить вас или вашу маму. Просто я подумала, что все решили, будто трагедия произошла из-за ее деменции. В новостях я слышала, что она в тюрьме и сегодня утром предстанет перед судом. Я надеялась, ей позволят вернуться домой под залог. Хочу быть здесь, чтобы позаботиться о ней.

– Это очень предусмотрительно, – сказала Мария. – Если вдруг судья разрешит маме вернуться домой, мне понадобится ваша помощь. Не была у себя в офисе всю прошлую неделю, надо заняться делами.

Ровно в семь тридцать Ллойд Скотт позвонил в дверь.

– Мария, надеюсь, ты поспала сегодня ночью? Хотя, подозреваю, совсем немного, – сказал он.

– Именно, совсем немного. Я так сильно устала, но больше всего меня волнует, сможем ли мы доказать невиновность мамы.

– Мария, в случае освобождения Кэтлин, хочешь ли ты, чтобы я поехала в суд вместе с вами? – спросила Рори.

За Марию ответил Скотт:

– В этом нет необходимости. Могу гарантировать, что судья захочет провести психиатрическое обследование, перед тем как выпустить ее под залог. Это займет два или три дня.

– Рори, идите домой. Конечно, все эти дни, пока маму не освободят, будут оплачены. Я сообщу вам, что происходит.

– Но… – запротестовала Рори и неохотно продолжила: – Хорошо, надеюсь, что я вам скоро понадоблюсь.

* * *

Когда они приехали в суд в Хакенсэке, Ллойд сопроводил Марию на четвертый этаж к судье Кеннету Брауну. Они тихо ждали на скамейке в коридоре, пока не откроются двери. Было всего восемь пятьдесят, и они знали, что в течение следующего получаса повсюду будут представители средств массовой информации.

– Мария, они приведут маму в камеру рядом с залом суда за несколько минут до выхода судьи, – сказал Ллойд. – Я войду и буду говорить с ней, когда ее приведут. Офицер сообщит мне. Когда я это сделаю, ты просто жди в первом ряду. И еще, Мария, очень важно ничего не говорить прессе, как бы тебе этого ни хотелось.

У девушки пересохло во рту. Она думала надеть черно-белый жакет, который был на ней в день похорон, но зачем-то выбрала светло-голубой льняной брючный костюм. Мария намотала себе на руку длинную ручку синей сумочки, которая лежала у нее на коленях. Неуместная мысль пришла ей в голову: «Этот костюм был на мне две недели назад, когда мы с папой обедали в Нью-Йорке. Он тогда сказал, что голубой идет мне больше всего».