Не кончается ночь - [4]

Толпа затаила дыхание. Это была демонстрация. Грей, как всегда в таких случаях, действовал так, будто был здесь один. Один на площади, один в Сансет Сити, один во всём умирающем мире. Он подошёл к панели управления, оживил дисплей прикосновением руки в чёрной перчатке и начал вводить команды. Я прищурился и уловил на дисплее мелькнувшую цифру — 3 000 000. Три миллиона лет отделяли знакомого всему городу преподобного Кенни Бини от существа, которому предстояло вскоре покинуть Машину.

Грэй нажал на ввод и сделал шаг назад.

Не знаю, чего я ждал, но помню, что вся толпа замерла, и я тоже. Может быть, в тот момент и во мне шевельнулось сомнение и даже, наверное, надежда, но я сейчас уже не помню, на что именно надеялся тогда: то ли на посрамление христиан, от которых уже две тысячи лет страдает планета, то ли на торжество здравого смысла, то ли на неисправность Машины, то ли на поражение легизма, города и Цитадели в лице Гектора Грэя… На одно ничтожное мгновение мне представился иной, новый, безгрешный преподобный Кеннет Бини, шагающий из эволюционной камеры на площадь — таинственный непадший человек, тот Кеннет Бини, которого задумал его гневный Бог; не этот маленький нахальненький глупец, а торжествующий, блистательный святой супергерой, от которого в страхе метнулся бы прочь капитан Гектор Грэй…

Дверь Машины помедлила и открылась.

То, что выкатилось оттуда и с тихим воплем съёжилось на асфальте, действительно было похоже на обезьяну, хотя всем нам было совершенно очевидно, что это не горилла, не шимп и не утан. И даже затуманенному наркотиками взгляду было бы ясно, что это существо настоящим разумом не обладает. Это было что-то — ну да, что-то вроде жертвы самой обыкновенной дэволюции, жертвы, стоящей на предпоследней стадии распада, когда сложные навыки и речь уже утеряны, но остаётся ещё многое, что позволяет некоторое время рутинно выживать на улицах. Это было похоже на Малыша Мо в тот день, когда я отдал его санитарам.

Это было ещё чуточку человек.

* * *

Что ещё можно сказать о том незабываемом вечере? Кое-что я всё-таки из него вынес, и пусть эти соображения и не заслуживают высокого звания истин, для меня они всё же являются откровениями, и я рискну утверждать, что они обладают абсолютной, нетленной ценностью. А поскольку я знаю, что никто из вас не хочет слышать соображения обезьяны, разве что для того, чтобы осмеять и сами эти соображения, и их уродливого, волосатого автора, я оставлю их при себе. Не обессудьте. Вы сами видите, к чему в нашем городе приводит неугомонная проповедь истин. Сила и воля всегда выходят победителями из сражения с верой и разумом.

Существо, в которое Машина низвела преподобного Кенни Бини, ещё долго сидело на площади, одинокое, мокрое, жалкое. Окружённое жадным дыханием города, оно дрожало от страха. Толпа разочарованно разошлась. С высотных мостов, хайвеев и аллей на существо капала рыжеватая жидкость, и оно то и дело пыталось прикрыться большой, почти совсем обезьяньей ладонью. Потом кто-то сунул в эту ладонь кусок пиццы, и существо торопливо поело. Я видел это из окна библиотеки. Потом оно куда-то ушло, или, может, его увезли. Как несчастного Малыша Мо. Этого я, конечно, не видел.

Всю неделю без перерыва в Эйплейс капал дождь. Влага и темнота путали ночи с днями. И мы так и не увидели солнца.

THE END

(c) Nadia Yar, 2005