Не грусти, гад ползучий - [7]

Через полчаса, в махровом Машкином халате, выползаю к столу. Ого, сколько тут всякого! Явно побывал кавалер...

Марья хлопочет, вертя оттопыренным задом. При общей ее худобе зад слишком уж выпуклый, будто в трусы запихнули глобус. Светлые волосы сегодня собраны в стог, словно сенокос перед грозой наспех убран, а вилы унесли. В такой прическе только вил не хватает, для полноты ощущений.

У Машки разные глаза: один - круглый желтый, другой - удлиненный зеленовато-серый. Лицо ассиметрично: справа скуластое, а слева-овальное, с ямочкой возле губ. Ну а общий вид вполне приятный, как ни странно, ее можно даже назвать очень недурненькой. И даже, может быть, красивой. Она очень юно выглядит. И то, что без косметики и в дрянных шмотках, как бы подчеркивает ее немного детскую небрежность и очарование. Она из профессорской семьи, ни в чем не нуждалась, и у нее поэтому нет интереса к вещам и еде (в отличие от большинства соотечественников). Она и квартиру-то свою профессорскую оставила какой-то лимитчице (вернее, это сделал ее отец. А она вынуждена была некоторое время скитаться по углам, бомжествовать).

Конечно, имея такую внешность, такой патологически юный вид (я считаю это патологией — в тридцать пять лет выглядеть на пятнадцать ), можно позволить себе роскошь плевать на шмотки и все такое. Кстати, я знаю причину ее молодости. Готовьтесь, сейчас я открою вам страшную тайну!

Как-то в Машкино отсутствие я решила навести порядок на ее кухонной полочке - там была грязь и вообще помойка какая-то. И вот, разбираясь в хламе и перемывая пыльную керамику, я обнаружила внутри утки-молочника (коричневая такая, керамическая, знаете, в музее народного творчества такая похожая есть) маленькую коньячную бутылочку, завернутую в бумажку с печатным текстом: "Омолаживает, исцеляет - серебряная пломба из правого зуба мудрости в настойке золотого корня семидневной, приготовленной на русской водке в бутылке из-под импортного вишневого ликера. Это средство также придает красоту и физические силы. Принимать по семь капель в крепкий индийский чай через день в течение трех дней, потом - перерыв на полтора месяца, и повторить. Так повторять индивидуально для особенностей с учетом организма".

Как будто перевод с иностранного. Интересно, из чьего зуба пломба, какого-нибудь ламы, или христианского святого, а?

Я не очень-то поверила. Хохма какая-нибудь.

Хотя, кто его знает? Для проверки отлила себе немножко, покапала в чай, попила. И знаете что? Потрясающе! Вот это эффект!

Ну и Машка-Маруська, штучка та еще!

- Да ты ешь давай, наяривай, - подталкивает она ко мне остатки торта.

- Ну не могу же борщ с тортом.

- Да не стесняйся. Лопай все сразу, хватай кальмара, а то слишком долго поглощать будешь, поговорить не успеем. Ну, рассказывай!

- Не могу с набитым ртом.

- А тут твой забегал несколько раз, разыскивал, всех на ноги поднял, где была-то, что стряслось, у вас ведь такая любовь, а в меня, знаешь, тоже втрескался один...

Безо всяких остановок, на одном дыхании

Маша извергалась потоками горяченьких новостей.

Я поглядывала на нее и понимала, что это - стихия, погода, всемирный потоп и вообще конец света. Ее папаня, профессор-покойничек, тоже в этом роде отличался. Неуправляемый был. Начудил после смерти жены, сдерживать-то некому стало. Пристрастился к медовухе, в магазине "Мед" и подцепила его лимитчица-продавщица, некая Глира, гренадер-баба. Попался как карасик. Она его быстренько прибрала к рукам, женила на себе, прописалась, Машу выжила из родного гнезда, а профессора спровадила на тот свет. Ну, с Машки все как с гуся вода. Она живет в другой плоскости, где бытуют комнатные баобабы, австралийские собаки и вообще всякая чертовщина. Машка, например, утверждает, что Джоанну она родила от инопланетянина. Иногда этот звездный гость залетает к ним на огонек.

- Ты знаешь, - сбила меня с мысли Машка, - что стряслось с Ведерниковым?

- С кем это?

- Ну, помнишь, тут на Новый Год журналист у меня был, Виктор Ведерников, твой еще с ним сцепился, приревновал?

- А, ну-ну.

- Вспомнила?

- Так, смутно.

- Шел он через парк с работы, как всегда, и показалось ему, будто что-то не так, не хватает чего-то. Смотрит: исчезло бесследно дерево. Как корова языком слизнула.

- А? Какое дерево?

- Ну, не то тополь, не то клен, не важно, не перебивай.

- Клен Леня, наверно, - хихикнула я.

- Что? Какой Леня? Ну слушай. На следующий день тополь стоит, как ни в чем не бывало. Но немного другой, поменьше и раздвоенный. Виктор и раньше замечал, что деревья тайно перемещаются, путешествуют, но не придавал этому значения. Деревья подменяют друг друга, меченые подменяются другими, с похожими метинами. Всегда на планете найдется похожая метина на чьем-нибудь стволе. А если не найдется, то уж тогда дерево становится несчастным узником, оно приковано к месту и чахнет от тоски. Такие деревья долго не живут. Ну, случайные метины не в счет, деревья на них не реагируют. Ведерников понял это. И вот, через пару дней, прикинувшись пьяным, упал и сделал вроде бы случайную меточку — крест. На следующий день, опять изобразив шибко хмельного, грохнулся там же, под тем же тополем, глядь, а крестика-то нет! Он обалдел. Ползал вокруг, ощупывал кору, смотрел во все глаза, изображая пьяные глюки для конспирации. Нету метины! Растрезвонил по телефону всем знакомым, его на смех подняли. А недавно его сослуживец, тоже международник, между прочим, он в командировке за бугром, ночью он, представляешь, звонит Витьке из Аргентины и сообщает, что видел его тополь с крестом там возле гостиницы.