Не говорите ему о цветах - [2]

— Опять они здесь! Господи, я больше не могу их выносить!

Урсула Фишер бросила взгляд через плечо. Она увидела целые заросли кустарников и роскошные клумбы с цветами, а за ними — синий океан. По другую сторону дорожки, проходящей вдоль решетки сада, сидели десять стариков, подставив солнцу сморщенную, как пергамент, кожу и руки в узелках вен.

— Они все время смотрят сюда страшными мертвыми глазами! В конце концов, однажды я подойду к ним и скажу все, что о них думаю!

— Честное слово, мама, вечно ты со своими выдумками, — сказал Жан-Клод, который неподвижно стоял в проеме двери, прислонившись к косяку. — Обыкновенные старики, они греются на солнце, вот и все.

— Жан-Клод! Прошу, не перечь мне! Я уверяю тебя, что они заговорщики, это уж точно! Они задумали что-то дурное против моего сада, против моих цветов. В этом я абсолютно убеждена.

Она показала им кулак, потом обернулась и с крайне неприятной улыбкой добавила: «Все-таки надеюсь, Урсула, что вам у нас понравится. Я не думаю, что с детьми будет много хлопот. Антуан и Раймонд иногда бывают непослушны, такой уж у них возраст. Зато Жюльетта очень спокойная, она никогда не капризничает, и ее интересуют одни раковины. Жан-Клода вы будете редко видеть, он все время погружен в свои математические расчеты. По правде говоря, меня беспокоит только Роберт».

Урсула вспомнила об этом ребенке-идиоте, которого она только что встретила на лестнице. Он тяжело спускался по ступеням, время от времени останавливаясь, чтобы потопать ногами. Увидев ее, мальчик испустил ужасный хриплый крик, а потом с широкой улыбкой, сияя от счастья, прошел перед ней и исчез в саду.

Мадам Берже начала нервно обрывать гвоздику, которую держала в руке. Затем глубоко вздохнула и заговорила приглушенным голосом:

— Я разговаривала с доктором Комолли. Он успокоил меня и сказал, что все идет, как положено. Кажется, такое всегда происходит с детьми-идиотами, когда они достигают половой зрелости. Они все крушат и любят мучить и убивать насекомых. Однажды я увидела, что Роберт раздирает птицу. Он утащил из моей корзинки для рукоделия ножницы. Я наказала его, но боюсь, это не поможет. Вероятно, эти случаи будут продолжаться.

Она схватила запястье Урсулы, которая вздрогнула от внезапного прикосновения сухой кожи.

— Я надеюсь, что вы будете к нему особенно внимательны, правда? Уверена, что он к вам привяжется.

Потом, перейдя внезапно к другой теме:

— Посмотрите на мои цветы! Восхитительны, не правда ли? Должна вам сказать, что особенно я горжусь своими бугенвилиями. Подобных этим вы не найдете нигде в округе. Думаю, что у себя в Германии вы таких никогда не видели, — и она торжествующе закатилась мелким дребезжащим смехом.

— Кстати, из какого города вы приехали?

— Из Гейдельберга, мадам.

— Вы студентка?

— Да, я изучаю французский в университете.

— Хорошо. Очень хорошо, превосходно.

Она механически продолжала задавать вопросы и, казалось, совсем не прислушивалась к ответам. Когда мать и сын, наконец, вышли, Урсула открыла чемодан. Потом она распахнула створки шкафа и с особой тщательностью обследовала его внутренности. В углу одной из полок оказался огромный сонный таракан. Девушка ловко схватила и зажала его в руке. Он всячески старался освободиться: шевелил длинными усами, волосатыми ножками, неповоротливыми крыльями. Но тщетно. Она раздавила его в ладони и с высоты балкона сбросила в сад. Затем открыла кран и тщательно вымыла руки, смочила салфетку и старательно протерла все полки. Закончив эту работу, она разместила в шкафу свои вещи, отступила на шаг и полюбовалась результатами проделанного труда. Кофточки, блузы, нижнее белье разложены были аккуратными стопками. Одна показалась ей кривой, и Урсула быстро ее подровняла. Теперь, казалось, она была удовлетворена своей работой и улыбнулась так искренне и нежно, что ее тонкое лицо приобрело еще большее очарование. Закончив дела, девушка подошла к окну. Улыбка еще больше расцвела на ее губах, когда она увидела стариков. Они переговаривались между собой, чему-то радовались и смеялись. Их смех был подобен клаксонам старых автомобилей.

* * *

«Странно, — думал Жак Берже в своей пустынной комнате, слабо освещенной лампой в изголовье кровати, — странное волнение испытал я сегодня вечером, когда увидел эту девушку, эту немку. Красива ли она? О да, очень! Но ведь ему уже пятьдесят пять. Спина начинает горбиться, волосы редеют, он не может пробежать сто метров, чтобы не запыхаться. Он уже неспособен к… Но ведь дело не в этом. Иногда, как отголоски давних событий, всплывают странные видения. Словно эхо воспоминаний, что сокрыты в темных глубинах подсознания.

Они возникают внезапно при виде реального, пытаются вырваться наружу, но, не достигнув поверхности, снова мгновенно погружаются во мрак ночи.

Ночь. Он страдал бессонницей, поэтому немного ее боялся. Но зато никто ему не мешал, и можно было читать или размышлять в темноте. Во всяком случае он отдыхал от криков детей и от своей жены. В последнее время засыпать удавалось быстрее, и он даже отказался от порошков, которые ему прописал Комолли. Вот в этот вечер, например, он чувствовал себя вполне хорошо и был почти счастлив. Закрыв глаза, он вспомнил лицо Урсулы, освещенное лампой, голубоватый свет ее глаз, увидел жест, которым она протянула ему хлеб. Кожа у нее была белая и тонкая. На руке, у запястья, вены образовывали маленькие лазурные ручейки, как у…