Не говори «прощай»! - [70]

— Я не лгал, говоря, что Кэмерон умер. Кэмерон, которого ты знала, действительно перестал существовать в ту роковую ночь. Он остался в прошлом, можешь ты это наконец понять?

Китти наклонилась к нему, с нежностью коснувшись пальчиком его губ.

— Без твоей помощи — нет!

Он сел и в волнении провел рукой по волосам, как будто готовился поделиться с ней чем-то очень серьезным и важным для себя. Не сводя с него внимательного взгляда, Китти уселась рядом. Макс на мгновение закрыл глаза, впервые за много лет позволив себе мысленно вернуться в прошлое, на освещенную луной полоску земли у подножия горы Абу. Он не спеша начал свой рассказ о том, как Нагар нашел его, полумертвого, брошенного, и вернул к жизни, как потом просил его остаться, но он не захотел и сбежал в Бомбей.

— На дорогу ушло несколько месяцев. Добравшись до Бомбея, я стал жить на улице, добывая себе скудное пропитание где воровством, где попрошайничеством. К тому времени моя кожа настолько почернела от солнца, что я легко сходил за местного.

— Не понимаю, почему ты не обратился к британским властям? — прервала его взволнованная Китти. — Почему не вернулся к отцу?

— Наберись терпения, я расскажу все по порядку.

— Ладно, — согласилась она, хотя эти вопросы не давали ей покоя.

— Так я прожил несколько месяцев. Ходил в отрепьях, ел что придется и когда придется. Чтобы не умереть с голоду, научился мастерски обчищать карманы зазевавшихся прохожих и частенько обворовывал иностранцев, избегая наказания благодаря приемам, которым нас с тобой научил Нагар. Однажды, приметив хорошо одетого итальянца, выходившего из отеля «Тадж-Махал», я пошел за ним и украл у него кошелек, в котором, к моей радости, оказались просто огромные для меня деньги — я мог бы жить на них припеваючи несколько месяцев, может быть, даже год. Но моя радость длилась недолго: в том же бумажнике я нашел газетную вырезку с заметкой о катастрофе поезда в Дарджилинге месяц назад, жертвами которой стали жена и три дочери графа Авели. Под заметкой помещалась фотография обворованного итальянца.

— Это был Авели! — догадалась Китти.

— Да. Бедный граф в один миг лишился всех, кого любил. Я знал, как это бывает, и очень сочувствовал ему. Во мне проснулась совесть, я пошел вернуть украденные деньги. Меня не пускали в отель, даже вызвали полицию, но я отказывался уйти и, к счастью, граф спустился вниз до прибытия полицейских, иначе бы мне не поздоровилось. Я признался в своем преступлении и отдал бумажник. Граф был так растроган, что отвел меня к себе в номер, велел принять ванну, послал купить для меня новую одежду, заказал обед, — к слову сказать, мне он показался просто царским. Пока я ел, мы разговаривали и, знаешь, сразу почувствовали симпатию друг к другу, две одинокие, сломленные несчастьем души. Ну вот, он меня усыновил, надеясь, что я заменю ему погибшую семью.

Китти с трудом удержалась, чтобы не повторить свой вопрос: «Но почему же ты не вернулся к родному отцу?»

— Граф был бродягой по натуре; лишившись близких, он окончательно потерял вкус к оседлой жизни. Мы долго путешествовали по Индии, потом и по другим странам. Однако, с первого дня относясь ко мне, как к родному сыну, он решил завещать мне свой титул, значит, мне нужно было учиться, поэтому мы переехали в Италию. Там я закончил школу, затем университет, но увы, через месяц после выпускных экзаменов мой дорогой благодетель умер, оставив меня своим единственным наследником.

— Жизнь богатого аристократа, конечно, показалась тебе слишком скучной?

— Да. На меня сразу открыли охоту матери всех состоятельных невест Италии. Я стал пить, таскаться по кабакам и борделям, чтобы они оставили меня в покое. Вскоре я уже не мог остановиться и по уши увяз в трясине разврата. Так продолжалось несколько лет, и неизвестно, чем бы закончилось, если бы не Индия, да-да, Индия. Представь, я тосковал по ней. С годами ностальгия становилась все сильнее. В один прекрасный день, проснувшись после недельного кутежа в сточной канаве, я решил, что с меня хватит, и вернулся в Индию.

Китти печально покачала головой — бедный, сколько лет он растратил впустую!

— Несколько месяцев ушло на поиски Нагара, — продолжал Макс, — но в конце концов они увенчались успехом. Я не был уверен, что он мне обрадуется, но он встретил меня как любимого сына после долгой разлуки.

«Но у тебя же есть родной отец! Почему ты не вернулся к нему?» — чуть не сорвалось с языка молодой женщины.

— Следующие пять лет я провел со своим спасителем в путешествиях по стране. Он отдавал свое время и силы борьбе против британского владычества, я — изучению боевого искусства раджпутов. Я стал смотреть на Мать Индию его глазами, и то, что я видел, заставляло меня стыдиться своего бездействия. Когда я сказал Нагару, что хочу помогать ему в его борьбе, он был счастлив. Мое обучение продолжилось с удвоенной энергией. Благодаря Нагару я узнал гораздо больше, чем за годы учебы в университете. Больше, чем мог даже мечтать. Теперь мне под силу многое из того, что другим кажется невозможным.

Он говорил с такой убежденностью, что в душу Китти закралось сомнение — к чему он клонит? От недоброго предчувствия у нее по спине пополз холодок.