Не говори никому. Реальная история сестер, выросших с матерью-убийцей - [49]

– В следующий раз, когда они куда-нибудь поедут, проследишь за ними, – сказала она.

Никки так и сделала. Последовала за семьей в продуктовый магазин, потом на почту и в отдел социальной службы в Саут-Бенд. Смотрела, как они делают самые обычные дела. И вечером отчиталась перед матерью.

– Мама, – умоляющим тоном сказала она, – они ничего не знают.

– Но мы не можем этого сказать наверняка, Никки.

Она и правда не могла. Ее мать умела перевернуть все с ног на голову. Никки знала, что Кэти мертва, но все равно временами надеялась, что та все-таки сбежала с Рокки.

«Если Сэми в это верит, почему я не могу?» – думала она.

Пару раз ее мать заставляла Шейна воровать у соседей продукты. Он обрызгивал перечным спреем ручку их входной двери.

«Кажется, мать вбила себе в голову, что надо выгнать их из города. Она пошла на соседей в атаку, – вспоминала Никки позднее. – Делала все, чтобы избавиться от них».

После перечного спрея и постоянных требований обворовать соседей, Шейн снова начал говорить, что хочет сбежать из дома.

– Твоя мать слетела с катушек, – настаивал он. – Я убегу. Ты останешься или сбежишь со мной?

Никки хотела сбежать. Только об этом и мечтала каждый день.

Но не могла решиться. Ее мать была чудовищем, но другой у нее не будет.

– Я не могу, – сказала она, наконец, Шейну. – Просто не могу.

После смерти Кэти Шелли, терзаемая страхами, донимала своими странными затеями всех членов семьи. Проверяла, хорошо ли дети запомнили историю с Рокки. Сэми так хотела в нее поверить, что со временем позволила этой выдумке вытеснить правду, которая была ей известна. Шелли заставляла Никки шпионить за соседями. Дэйва отправляла следить за домом Кей Томас в Саут-Бенд. Все это время он продолжал работать на Уиндбей-Айленд. Брал дополнительные смены, отчасти потому что Шелли требовала больше денег, но в основном из-за желания держаться подальше от Реймонда. Со смертью Кэти главной мишенью для издевательств стали у Шелли старшие дети, Никки и Шейн. Валяться в грязи их больше не заставляли, но ночные поиски обуви, тетрадей с домашней работой и расчесок для волос возобновились.

Сэми жила словно в другом мире. Она пользовалась популярностью. Красиво одевалась. Ей тяжело было смотреть, как мать обращается с Шейном и Никки, и она знала, что они такого не заслуживают.

Но зато мать не трогала ее.

Никки ходила в школу, но старалась держаться как можно незаметней. Она была тихая. Никого не приглашала к себе. Не общалась с парнями. У нее, в отличие от Сэми, не получалось увязать свою школьную и общественную жизнь с тем безумием, которое творилось дома.

Шейн достиг своего предела. Он хотел закончить школу, но готов был бежать из дома при первой возможности. Еще одна ночь взаперти в насосной или еще один забег голышом вокруг фермы, и ноги его больше тут не будет.

А Шелли тем временем подливала масла в огонь.

Шейн собирается выдать нас.

Дэйв возражал жене.

– Он наша родная кровь. Член семьи. Он этого не сделает.

Дэйв поговорил с Шейном. Тот, хоть и злился из-за случившегося, не собирался заявлять на родителей в полицию и отправлять сестер в детский дом.

Шелли ничего не хотела слышать.

– Я ему не доверяю, Дэйв.

– Он ничего не скажет, – настаивал Дэйв, хоть и не был в этом до конца уверен. Он уже представлял себе, как Шейн, став немного старше, пойдет в бар, напьется и разболтает их тайну.

Было бы о чем говорить! Думаешь, твоя семья сумасшедшая? Мои вот убили одну женщину и сожгли труп в яме на заднем дворе!

Стоило Дэйву приехать домой, как Шелли заводила привычную песню. Она не успокаивалась. Донимала Дэйва так назойливо, что ее голос вечно стоял у него в ушах. Ему казалось, что он слышит, как жена обвиняет Шейна, даже когда ее не было рядом.

Если Шелли не могла чего-то добиться, она придумывала доказательства, как с выпадающими от химиотерапии волосами, с царапинами, которые, по ее словам, оставил у нее на лице нападавший, когда она еще жила с Рэнди, или с поддельными открытками, адресованными семье Кэти.

Доказательства представляли для Шелли особую важность. На них всегда можно было сослаться.

Однажды, когда муж приехал домой, Шелли встретила его у самой двери. Он с ног валился после долгой дороги, но выражение ее лица подействовало на него сильнее тысячи чашек кофе. Шелли была вся красная, как будто только что плакала. И такая злая, что ее трясло.

– Я нашла их за поленницей, Дэйв, – воскликнула она, показывая мужу трусики со следами крови.

– Наверняка это Шейн их там спрятал!

Дэйв сразу понял, что она замышляет.

– Нет, – отрезал он. – Не может быть.

Шелли была зла, как никогда.

– Это трусики Тори, – прошипела она. – Шейн насилует нашу малышку! Ты должен что-то предпринять!

Ни Никки, ни Сэми не поверили ни единому ее слову. Они знали Шейна и знали свою мать. Девочки были уверены: она сама подбросила трусики, чтобы его подставить. Для Шелли это была игра. Шейн яростно отрицал свою вину. Он никогда и пальцем не тронул Тори. От одной мысли, что Шелли придумала такое, ему становилось тошно. Он не мог так поступить.

Тем не менее по настоянию Шелли Дэйв в ту ночь сильно избил Шейна.