Не гореть! - [29]
— Ты пришла ссориться? — Борис Васильевич скрестил на груди руки и пристально посмотрел на дочь.
— Я пришла, чтобы попытаться еще раз. Хоть раз быть услышанной. Но вам же я — как я, а не как неудавшийся проект — не нужна. И считаться со мной не надо.
— Квартиру мы тебе купим, — отрезал отец.
— Мне не нужна квартира.
— И где же ты собираешься жить, позволь узнать?
— Найду что-нибудь, — угрюмо ответила Оля и отвернулась, неожиданно наткнувшись на собственное отражение в зеркале. Все еще в застегнутой куртке. Упрямая. Почти несгибаемая. Собственно, такая же, как профессор кафедры политологии Надёжкин Б.В. Кто кого — еще большой вопрос. И все-таки она добавила: — Я надеюсь, у тебя уже нет особых сомнений в том, что я справлюсь, да?
— Мы с мамой всего лишь хотим, чтобы ты была ближе к нам, — продолжая гнуть своё, сказал Борис Васильевич. — Диана сейчас далеко. Хотя бы ты…
Оля негромко охнула. Удар под дых. Ощутимый. Все еще не веря, что услышала правильно, она пристально глянула на отца.
— Хотя бы? — пересохшими губами спросила она.
— Ты тоже наш ребенок.
— А вы — мои родители. Без хотя бы. Если бы Ди по-прежнему была… здесь, то вы бы и не вспомнили.
— Не городи чепухи! — возмутился отец.
— Но это же правда. Правда — еще с пожара.
— Это твоя правда. И хорошо, что мама тебя не слышит.
— Ей все равно. Она думает, что мне все еще пять лет. Она в принципе очень много пропустила.
— Тебе не стыдно? Не стыдно такое говорить? — спросил отец, но в голосе хорошо слышалось равнодушие к любому ответу дочери. Это равнодушие, которое она ощущала всю свою жизнь. В пустоте тоже холодно.
И покупка квартиры — не забота о ней. Эгоизм. И немножко шантаж.
— Если бы я пришла на твою кафедру учиться, ты бы хоть немного мною гордился? — медленно спросила она.
— Ты не пришла.
— Ну да… — Оля кивнула. А потом, собрав в кулак все, что осталось от ее выдержки, проговорила: — В общем, я поищу куда съехать, загостилась. Но, пожалуйста… Позвоните, если найдется покупатель.
Отец ничего не ответил, пристально следя за ее несколько рваными движениями. А Оле вдруг пришло в голову, что уж он-то, в отличие от Влады, понимает, что ее действительно не заставишь играть по их правилам. Не согнешь. Не выдернешь с корнями оттуда, куда она вросла. И если он понимает, то это жестокость вдвойне. А ведь жестокости она никогда ни в ком не чувствовала раньше.
Потом, найдя себя где-то на Оболонской набережной, с рюкзаком за плечами и чемоданом, она обнаружила, что сидит на скамейке неподалеку от высотки, где обретались родители. И не знает, куда ей ехать. Если вчера они выставили дом на продажу, то где гарантия, что завтра не повыбрасывают из него ее вещи. И все, что у нее есть, — это по-прежнему она сама. Ничего больше.
Удушающее одиночество захлестывало все сильнее. Это неправильно — в двадцать три года, только-только обозначившиеся в ее личном календаре, знать, что такое одиночество. И никогда — неправильно. Но ведь так есть — у нее только она сама. Даже воспоминания норовят отнять.
Стайки голубей деловито бродили по серой плитке, устилавшей набережную. В щелях между каждой — остатки посеревшего снега. В феврале неожиданно потеплело. Надолго ли? Но сырость и ветер делали воздух холоднее, чем в сухой мороз. Оля, как нахохлившийся птенец, сунув руки в карманы куртки, смотрела на замерзшую реку и не знала, что дальше. Нужно же что-то дальше. Встать, дойти до остановки. Сесть на автобус. Доехать до вокзала. Пересесть на электричку — и домой. Или не домой. Загостилась. И снова одна. Всегда одна. Постоянно одна.
Черт подери, у нее ведь, кроме Машки, даже подруг не было. Как это получилось?
Борясь со слезами, которые так и норовили пролиться, Оля достала телефон. Вызвать такси, пусть поездка в Ирпень и влетит в копеечку с чертовыми столичными ценами. Но вместо этого, сама не понимая зачем, набрала номер Басаргина. Не иначе потому, что он был последним, кто звонил ей.
Ей пришлось ждать, но, в конце концов, она услышала в трубке хриплый голос Дениса:
— Что случилось?
— Ты спал? — будто вынырнув из своей раковины, спросила она. Смена. Наверное, он из смены. — Прости, я не хотела будить. Досыпай!
— Стой! Оля!
Этот его вскрик удержал ее от того, чтобы сбросить. Она перевела дыхание, потерла пальцами свободной руки глаза и медленно проговорила:
— Я совсем одичала с этой сессией. На работу через три дня, да?
— Да, — подтвердил Дэн и уже совсем привычно поинтересовался: — Соскучилась?
«По тебе или по работе?» — чуть не сорвалось с губ. Не сорвалось. Оля смотрела прямо перед собой на Днепр. Кажется, для полного счастья еще и дождь начинался. Который, возможно, позднее превратится в снег. Она глубоко втянула носом воздух и на выдохе произнесла:
— Да.
— Что случилось? — повторил свой вопрос Басаргин.
— Можешь меня забрать? Я приехала. Наглость, конечно, выгонять человека из-под одеяла.
В трубке послышалось шуршание, прервавшееся человеческим голосом.
— Ты на вокзале? — проигнорировав замечание о наглости, спросил Денис.
— Нет, на Оболони… на набережной, знаешь, где высотки?
— У тебя все нормально? Оль!
— У меня всегда все нормально.
Их разделяли два лестничных пролета и двадцать четыре ступеньки. Тысячи метров между небом и землей и его койка на станции скорой помощи. Чужие жизни и чужие смерти. Их разделяло прошлое, у них не могло быть будущего. Только настоящее, по истечении которого им придется уйти — каждому в свою сторону. Но всякий уход может оказаться лишь уходом на второй круг. Стоит только принять решение. В тексте есть: очень откровенно, сложные отношения, сильная героиня.
Аннотация к книге "Роман о дружбе по любви" #3 Имена Жизнь Сани Григорьевой мало чем отличалась бы от жизни тысяч других девушек. Если бы не древний «Мерседес», два гнома, Медведь и старый друг. Впрочем, совсем не старый и не совсем друг. И потому многое можно изменить, когда наступает подходящее для перемен время. Иногда нужно лишь подождать.
Друзья звали его Мирош. Он сочинял песни и пел их так, будто умел останавливать ее время. Это было единственным, что Полина знала о нем. Единственное, что он знал о Полине — что под ее пальцами рождается музыка, которая не оставляет его равнодушным. И что в глазах ее поблескивают льдинки, угодившие в его сердце. Они встретились случайно, сели в один вагон и отправились к морю. Чтобы там, на берегу незамерзающего Понта, однажды снова найти друг друга. Кто они? Зеркальное отражение? Или части целого? Дилогия! Книга первая Примечание: первая любовь, запретные отношения, гитарист и пианистка, шоу-бизнес.
Вместо планируемой свадьбы Герман расстался с невестой. Вместо Цюриха отправился в Черниговскую область. Вместо сувенира из отпуска привез фиктивную жену. Отныне многое у Германа и Даши почти понарошку.
Он — русский, она — француженка. Он — любящий и любимый сын, она — сбежала из дома, когда ей было пятнадцать. Он — ученый, она — неизвестная артистка. Он задумался о семье, она мечтала о карьере… Их встреча была случайной. Они провели вместе три дня, чтобы прожить пятнадцать лет врозь.
Он никогда не видел океана, возле которого она выросла. Она знала наверняка, что он совсем ей не нравится. Их жизнь – как рельсы, которые, сойдясь на короткий отрезок пути, неизбежно потом разойдутся. И однажды на склоне лет он скажет: «А она была хороша!» Чтобы в ответ через годы прозвучало: «Может быть, я даже его любила».
Муж ушел к смазливой секретарше, и Джо Майлс осталась одна с детьми и кучей проблем. Когда прошел первый шок, она обнаружила, что жизнь еще далеко не кончена, а она сама не разучилась нравиться. В ее жизни появляются три весьма привлекательных мужчины, да и муж через какое-то время решил вернуться в семью. Так что же теперь выберет Джо: секс, дружбу, деньги или большую любовь? Думаете, что угадали ответ? Что ж, посмотрим!
Вы помните, как бедная Золушка из сказки Ш. Перро мечтала попасть на бал в королевский дворец? С помощью волшебства она попала туда и стала невестой принца.Но, оказывается, не только в прекрасных волшебных сказках к Золушкам приходит счастье. Прочитав роман, вы с тремя очаровательными Золушками не только окунетесь в чарующий мир Беверли Хиллз, с его шикарными приемами с рок– и кинозвездами, с роскошными ресторанами и богатыми домами, но и убедитесь, что мечты не всегда остаются только мечтами.
Лучший способ для студентки подзаработать — устроиться няней к четырехлетнему отпрыску весьма состоятельной семьи.Всего-то и надо — иметь терпение, забыть о собственных амбициях и… не терять чувства юмора, даже когда приходится работать дни напролет!Дитя, конечно, не сахар…Его родители — просто ночной кошмар наяву…Зато рядом — весьма обаятельный сосед. Уж он-то наверняка не даст юной няне скучать по вечерам!
Шесть лет в тишине и покое женского монастыря — и возвращение домой, в безумную круговерть столичной жизни!Туда, где для когда-то блестящей телесценаристки открываются весьма своеобразные «новые перспективы» торговки-челночницы!Туда, где единственный друг и единственный мужчина, еще не забывший, что значит «любить и защищать женщину», — бывший ученый, ныне «с низов» проходящий путь к богатству и положению «крутого нового русского»! Это — наша Москва.Как же непросто здесь выжить!Как же трудно здесь стать счастливой!
Дженнифер Уильямс возвращается в родной городок, чтобы помочь своей сестре. Она не была здесь уже восемь лет и не планирует задерживаться надолго. Жизнь в шумном Далласе вполне устраивает ее. Остается только уладить одно дело личного характера…
Судьба, словно чрезмерно заботливая мамаша, старательно оберегала Лену Кораблеву от мужского внимания. Леночка и рада была бы распрощаться с одиночеством, только вот оно прилипло к ней банным листом и не желало покидать насиженное место. А уже вот-вот — и будет девице немного за тридцать… Так и жила Кораблева — создавая фон для своей яркой и шебутной подружки Светки, которая обожала любовные похождения. Но однажды ураган чувств вдруг настиг Леночку, подхватил и поволок неизвестно куда. В нее влюбился состоятельный мужчина — и позвал замуж! Такое возможно только в сериале.