Не гони лошадей - [50]

— Ха-ха-ха, браво. Мне нравится ваш оптимизм. Только скорбеть вам не придется, я вас вместе с ними в расход пущу. Как говорится, так не достанься же ты никому.

— Мне все равно, — как можно спокойнее произнесла я, хотя внутри все сжалось от ужаса, ведь вот сейчас подписываю сама себе смертный приговор.

— Вам, может быть, и все равно. Но я еще поторгуюсь с вашими знакомыми. Если не ошибаюсь, у вас в редакции было четверо сотрудников. Четыре минус два, осталось еще два. Простая арифметика. Один не захочет, всегда останется другой. Думаю, что они не будут столь принципиальны и не станут держаться за кусок деревяшки. Все-таки жизнь есть жизнь.

— Они не знают, где картина, — попыталась я поколебать его уверенность в успехе. — Я ее в надежном месте спрятала.

— У тебя просто не было времени на это, — спокойно произнес бандит. — Я, конечно, не сторонник пыток, женщин я предпочитаю любить, а не пытать. Но если очень хочется, то можно… Мои ребята растянут твою смерть надолго, чтобы она тебе хорошенько запомнилась. Киношные ужасы покажутся тебе щекоткой. Ты сама просить будешь, чтобы я икону забрал.

Он рассмеялся так, что у меня мороз по коже прошел, потом распахнул дверь и выпихнул меня в коридор, где ждали бандиты.

— Советую хорошенько подумать над моими словами.

Меня снова повели тем же путем, я считала шаги, повороты, ступени, в надежде на то, что мне это пригодится. Мои тюремщики торопились, они то и дело подталкивали меня в спину, пару раз я чуть не упала со ступенек. Не хватало мне еще подвернуть ногу. Тогда о всякой попытке к бегству придется забыть.

— Я хочу в туалет, — остановившись, произнесла я.

Меня грубо пихнули, и я упала на бетонный пол, больно ударив коленку. Мои многострадальные колени, они, наверное, уже приобрели устойчивый фиолетовый оттенок.

— Я требую, чтобы меня отвели в туалет, — упрямо повторила я.

Меня схватили за волосы и рывком подняли вверх:

— Вот с-сука, требует она! Пошла вперед, пока башку не прострелили, — рявкнул один из конвоиров.

— Ладно, Хорек, отведи ее, а то уделается, вони не оберешься. — Только я с благодарностью подумала о том, что среди бандитов тоже бывают люди, как следующая часть фразы развеяла мои иллюзии: — Может, нам этой бабой еще попользоваться придется.

Я вздрогнула. Вот скотина! Попользоваться!.. Да чтоб ты импотентом стал на всю оставшуюся жизнь.

Меня куда-то потащили и впихнули в узкое помещение, по журчанию воды я поняла, что это.

— А руки? Развяжите мне руки, — попросила я.

— Обойдешься, — загоготал бандит.

Да, моя хитрость не удалась, я думала, что мне освободят руки и я попытаюсь бежать.

— Заснула, что ли? — поинтересовался бандит, стоявший за дверью. — Или тебе помочь?

— Пошел вон! Сама справлюсь, — огрызнулась я и вышла из туалета.

Меня снова заперли в комнате с кроватью.

— Глаза хоть развяжите, — попросила я, не надеясь на то, что они выполнят мою просьбу.

Меня привязали к кровати. Бандиты ушли, заперев дверь и оставив меня наедине с моими мыслями. Нужно признаться, что этот раунд я проиграла. Выбраться отсюда я не могу, придется сделать вид, что согласна на условия Когана. Время тянулось бесконечно долго, я перебрала в уме тысячи вариантов возможного освобождения, но все они были настолько фантастичны, что их пришлось отбросить. Когда дверь моей темницы наконец-то распахнулась, я уже была готова сказать «да».

— Хозяин интересуется, что ты надумала. Твое время истекло.

— Я согласна на его условия, но говорить буду только с ним, — поспешно ответила я.

Меня снова отвязали от кровати, завязали глаза и повели по коридору все тем же путем.

Коган уже был в комнате:

— Ну что, надумала? Оно и верно, между мучительной и мгновенной смертью лучше выбрать мгновенную.

Я вздрогнула. Он заметил мою реакцию и захохотал. Ненормальный, типичный садист. Где Маринкины глаза были, когда она с ним знакомилась?..

— Боишься? Это хорошо, значит, дурить не будешь. Так где картина?

— Она, она… Мне нужно позвонить.

Коган спросил номер, затем набрал его, поднеся аппарат к моему уху.

— Да, — раздался встревоженный голос Кряжимского.

— Сергей Иванович, это я, Оля.

— Оля, Ольга Юрьевна, вы где? Мы тут всех переполошили…

— Хватит болтать, по делу говори, — прервал меня Коган.

— Сергей Иванович, извините, я не могу долго говорить. Со мной все в порядке. Мне Виктор нужен, он там?

Кряжимский позвал Виктора. Я объяснила ему ситуацию, стараясь обставить все так, будто рассказываю, где спрятана картина.

— Виктор, помнишь тот гараж, который я прошлым летом снимала? Возле редакции. Там, в яме, завернутая в пакет, лежит картина. Найди хозяина гаража и попроси разрешения забрать вещи, что у меня остались. Скажешь, мелочи кое-какие. Он знает, я ему на днях звонила…

— Скажи, что мы его будем ждать около стадиона «Буревестник» в восемь вечера и чтоб без фокусов. Там он нам отдаст картину, а мы ему тебя, — прошипел мне Коган.

Я кивнула и передала всю эту информацию Виктору.

Коган вырвал из моих рук телефон и добавил:

— Чтоб без ментов и лишнего геройства, а то получишь ее по частям в подарочной упаковке!

Коган позвал одного из своих громил, судя по голосу, того самого, который собирался попользоваться мною, и приказал отвезти меня на встречу к стадиону. «Буревестник» был назван не случайно, это был бывший стадион, облюбованный теперь отморозками. Скрыться там было очень легко — за его забором расположился густой лесопарк, дальше шла развилка на три дороги. Не сомневаюсь, что люди Когана уже приготовились к «передаче».