Не дрогнет рука - [89]

— Ты, случайно, не меня здесь поджидала? — продолжал я расспрашивать, помня ее неторопливую походку и то, что она, не видя меня, сама повернула обратно, чтобы еще раз пройти по этой стороне квартала.

— С чего ты взял? Я и не знала, что ты работаешь где-то здесь поблизости. Просто я гуляла после обеда, нужно же хоть немного подышать свежим воздухом. Но я рада, что мы встретились: мне хочется с тобой кое-чем поделиться. Прежде всего, могу тебя успокоить: все, что было… ну, ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю… окончательно и бесповоротно прошло. Стоило тебе уехать, как мне сразу стало легче. Теперь просто смешно вспомнить, какую дуру я перед тобой разыграла. Хорошо, что ты не принял этого всерьез. Что ты на меня так смотришь? Не веришь?

— Не верю!

— Напрасно! Просто ты очень много о себе воображаешь, если считаешь, что по тебе можно бесконечно вздыхать.

И слова Гали и особенно неприятный, вызывающий тон, которыми они были сказаны, оскорбляли меня.

— Хорошо! — сказал я. — Не будем больше говорить об этом. Расскажи, где ты учишься, как устроилась, каким образом тебя отпустили с завода?

Оказалось, что она поступила на курсы товароведов. «Наверное, — подумал я, — ни на какие другие курсы в Каменске поступить среди зимы было невозможно». Я не представлял себе, что Галя с ее пылким характером могла увлечься такой спокойной специальностью. С завода ее отпустили только потому, что она уезжала для продолжения образования. Жила она недалеко от вокзала, квартиру нашла необычайно легко и сравнительно недорогую. Будто бы сама хозяйка остановила ее у ворот торговой школы, где помещались курсы, расспросила, где она учится, кем будет, когда окончит курсы, и предложила ей койку в комнате, где жила уже одна девушка с курсов заведующих магазинами. Правда, Галя была недовольна. Хозяйка казалась ей несимпатичной и хитрой. И особенно неприятно — по воскресеньям у нее собирались гости, много пили, шумели, причем хозяйка очень обижалась, когда девушки отказывались составить им компанию. Поэтому обе они по воскресеньям уходят с половины дня из дому, бывают в кино, театре и стараются вернуться домой как можно позже.

— Ты одна ходишь в театр или с кем-нибудь? — спросил я непринужденно, стараясь копировать ее ледяное спокойствие.

— Как тебе сказать, — промолвила равнодушно Галя. — Пробовала я как-то найти себе провожатого…

— Ну и с каким успехом? — поинтересовался я, почувствовав болезненный укол. Галя рассмеялась:

— Получилось неудачно. Я ему купила билеты на «Тарзана», а он не явился, и билеты пропали.

«Теперь она смеется над этим, — подумал я с горечью, — а давно ли плакала. Может быть, действительно все перегорело у нее в сердце?»

— Если хочешь, пойдем вместе в театр в воскресенье, — предложил я небрежно. — Идут, кажется «Волки и овцы».

— Пойдем, — согласилась она. — Нужно же мне куда-то деваться из дому. Там опять попойка намечается. Приходи к восьми часам прямо к театру. Имей в виду, билеты для нас я куплю сама: на тебя надежда плохая, а если хоть на минуту опоздаешь, я ждать не буду. Теперь мне не страшно. Я не соскучусь и без тебя.

— Ты это так подчеркиваешь, что невольно задумаешься, стоит ли приходить.

— Нет, отчего же, приходи, если не найдешь ничего более интересного. Кстати, как твои отношения с девушкой? Ее, кажется, Ирочкой зовут, насколько я помню? Она не будет против того, что ты пойдешь в театр со мной? А то, может быть, ты и ее пригласишь, чтобы веселее было?

— У меня нет никакой девушки!

— Ну, это уж нечестно! — с неожиданным жаром воскликнула Галя. — Ведь я же от тебя ничего не скрываю. Когда любила, то так прямо и сказала. Теперь, когда ты мне совершенно безразличен, я также искренне признаюсь тебе в этом, а ты почему-то лжешь и увертываешься от честного ответа.

— Я не лгу, — глухо ответил я. — Между мной и Ириной и раньше ничего не было, а теперь — и вовсе. Она меня ненавидит.

Я почувствовал, что Гале нестерпимо хочется расспросить меня о причинах разрыва с Ириной, но у нее хватило такта и выдержки не упоминать об этом. Чтобы вознаградить себя за такой подвиг, она тоном дружеского признания сказала:

— А я, представь себе, переписываюсь с тем инженером, которым вы с Нефедовым постоянно кололи мне глаза. Думала, что уеду и позабуду его, но не получается, тем более, что он часто пишет.

— Не сочиняй, пожалуйста, — попросил я угрюмо. — Все равно я не поверю ни в каких инженеров и во все то, в чем ты так старательно пыталась меня сегодня убедить.

— Не-ет, Дима, довольно с меня! — покачала Галя головой. — Посходила с ума и — хватит! Теперь я всю эту блажь из сердца выбросила. Да едва ли там и было что-нибудь серьезное. И чувствую я себя прекрасно. Вот жила здесь столько времени и не испытывала ни малейшего желания встретиться с тобой. И если бы мы случайно не столкнулись на улице, то так бы и не увиделись никогда.

Хотя я не особенно верил в искренность этих слов, мне было смертельно обидно слышать их, и я пошел в наступление:

— Где ты обедала?

— Дома, — ответила она, удивленно подняв брови, — а что?

— Сколько сегодня градусов мороза?

— Двадцать семь утром было.