Не держит сердцевина. Записки о моей шизофрении - [53]

Через несколько минут я оказалась в небольшой комнате, в ожидании Доктора. Роль профессора М. как ангела-хранителя подошла к концу, и он уехал домой. На его месте был санитар, массивный мужчина с нежным лицом и мягким голосом. «Это займет всего несколько минут, мисс. Не волнуйтесь».

«Не хотите ли потанцевать?» — спросила я. Улыбнувшись, он отказался.

«Ну, тогда я сама потанцую, если вы не возражаете», — сказала я и, вальсируя по комнате, попыталась объяснить свою ситуацию. «Люди пытаются меня убить. Они меня сегодня уже много раз убили. Это может и на вас перекинуться». Я размотала свой пояс из телефонного провода и несколько раз щелкнула им в воздухе. «Это очень мощное оружие», — сказала я.

«Я вижу», — сказал санитар. — «Знаете, мисс, я думаю, мне необходимо его у вас забрать. Возможно, это не самая лучшая мысль — держать его здесь».

Я сделала шаг назад. «Нет», — сказала я.

«Да, — сказал он. — Прошу прощения. Дайте мне его, пожалуйста».

С неохотой я отдала пояс. «Но вы не должны забрать мой гвоздь», — сказала я, похлопывая себя по карману.

Санитар спросил, что я делала в Нью-Хейвене.

«Я студентка юридического факультета», — сказала я.

«О, это интересно», — сказал он. «Должно быть тяжело там учиться. Вы знаете, у нас был еще студент с юридического как-то ночью, у него тоже были проблемы с головой, его звали ***».

Будет ли этот приятный мужчина вскоре рассказывать кому-то и обо мне! Если моя голова взорвется, ее содержимое разлетится по всей комнате, и вряд ли это кому-то покажется образцом светской беседы. Я думала, что информация о здоровье была конфиденциальной. (И действительно, даже профессор М, — хотя без сомнения из самых лучших побуждений — рассказал моим однокурсникам на семинаре про то, что меня госпитализировали с нервным срывом).

«Что с ним случилось?» — спросила я. — «Со студентом с юридического, я имею в виду».

«А, они ему просто дали какое-то лекарство и отправили домой». Этот ответ почти развеял мои опасения по поводу конфиденциальности: студента не положили в больницу? Он просто принял лекарство, и его отпустили? Мне никогда и в голову не приходило думать об этом в таком ключе. Я не была в больнице в течение трех лет и не собиралась сейчас перелистывать эту страницу моей жизни; если прием лекарства был моей единственной соломинкой, то я бы за нее ухватилась.

Затем пришел Доктор.

Он был именно таким, каким я его представляла по нашему телефонному разговору: низенький, насквозь казенный (до шарика авторучки, которой он не переставал щелкать), авторитарный и нетерпеливый. Человек, который заставляет поезда ходить по расписанию. Моя рука проскользнула в карман, и пальцы сжались вокруг гвоздя-оружия. Его глаза проследили за моей рукой.

«Дайте мне это», — сказал он. «Нет», — сказала я.

Он немедленно вызвал охрану. Пришел другой санитар, уже не такой приятный, в интересы которого не входило оставлять мне мой гвоздь. Он моментально вырвал гвоздь из моих пальцев, и на этом все закончилось. В течение нескольких секунд Доктор и целая команда громил бросились на меня, схватили, подняли со стула, швырнули на стоящую поблизости кровать с такой силой, что у меня искры из глаз посыпались. Затем они привязали мне ноги и руки к металлической кровати толстыми кожаными ремнями.

Из моего рта раздался звук, которого я никогда до этого не слышала. Полу-стон, полукрик, едва ли человеческий, звук чистого ужаса. Затем звук раздался опять, выдавленный чем-то из глубины моего живота и царапая мое горло по живому. «Неееееет», — кричала я. «Перестаньте, не делайте этого со мной!» Я посмотрела наверх, и увидела лицо, наблюдающее всю эту сцену через окно в стальной двери. Почему она смотрела на меня? Кто она? Я была как экспонат, как образец, беспомощный жучок, насаженный на булавку без всякой надежды сбежать. «Пожалуйста», — умоляла я. — «Пожалуйста, это Средневековье какое-то. Пожалуйста, нет!» В какой-то момент средь этого хаоса меня внезапно озарила одна мысль — что если бы миссис Джоунс была здесь, этого бы не произошло. Она бы никогда не позволила такому случиться. С миссис Джоунс мы работали со словами, а не с путами. Она никогда бы не стояла, наблюдая, как мне причиняют боль, запугивают, заставляют меня чувствовать себя одинокой и беспомощной.

«Считайте обратно от ста семерками», — нараспев сказал Доктор. Я посмотрела на него, как на сумасшедшего. Считать? Для него! Вообще что бы то ни было для него делать? Я пришла в больницу напуганная, запутавшаяся и в параноидальном состоянии. До сих пор он не сделал ровным счетом ничего, чтобы улучшить ситуацию. И смотрите, вот опять, лицо по другую сторону окошка. Кто-то оплатил входной билет, чтобы посмотреть на безумную женщину?

В комнату вошла медсестра с подносом, на котором стоял маленький бумажный стаканчик. «Пожалуйста, выпейте это», — сказала она.

«Нет, — ответила я. — Сами выпейте».

«Если вы не выпьете, мне придется сделать вам укол», — сказала она бесстрастным голосом. У меня, связанной по рукам и ногам, не было выбора. Давясь и захлебываясь, я попыталась сжать зубы, но не могла. Это была моя первая доза психотропного препарата.