Не держит сердцевина. Записки о моей шизофрении - [52]

«Я думаю, мне нужно поговорить с моим другом Ричардом», — сказала я. «Он невролог, между прочим». Что-то должно было вот-вот случиться со мной, я не была уверена, что именно, но я знала, что это будет что-то неприятное. Было ясно, что для меня было жизненно важным собрать все свои силы в кулак.

Когда профессор М. набрал номер, и моя подруга Джин подняла трубку, я сказала: «Это я, я звоню, чтобы поговорить с тобой и Ричардом».

«У тебя странный голос», — сказал Джин. — «Что происходит? Как сама-то?»

«Ну, сама-то я вверх. И вниз. И по всему кругу», — сказала я. — «Это из-за тех приказов, которые вложили мне в голову». Затем я прошептала Джин так тихо и так быстро, как только могла, что я старалась изо всех сил, что я и вправду очень старалась. «А здесь происходят мерзкие вещи. Меня загнали в угол и на меня указывают все стрелки. Прилагаются усилия, чтобы убить меня». Я засунула руку в карман; гвоздь с крыши юридического факультета был все еще там.

Голос Ричарда раздался в телефоне: «Элин?» — сказал он. «Что-то не так?». «Приезжай во Флориду к солнечному дереву», — поприветствовала я его. Пауза, потом: «Что ты имеешь в виду?» — спросил он.

«Свежевыжатый натуральный лимонный сок, конечно же. Там натуральный вулкан. Они вложили его в мою голову. Он извергается. Я убила много людей. Я убила детей. Вон там цветок на полке. Я вижу, как он цветет. Ты кого-нибудь убивал, Ричард? Мой учитель — Бог. Я раньше была Богом, но меня разжаловали. Ты думаешь, это вопрос Килиманджаро?».

«Как давно ты себя так чувствуешь?» — спросил Ричард.

«Это не вопрос чувств», — сказала я ему. «Это вопрос вещей, которые со мной происходят. Я даю жизнь, и я ее забираю. Не связывайся со мной, Ричард, даже не пытайся. Я убивала людей и получше тебя. Детей. Лимонный сок. Точка».

«Элин, ты должна уже знать, что тебе незачем меня бояться», — сказал он. — «Мы с Джин хотим тебе только лучшего, мы никогда не причиним тебе боли или вреда, и не позволим кому бы то ни было это сделать».

«Но люди пытаются убить меня», — простонала я. — «Что мне делать? Они в небе. Они меня убивают. Я этого не делала».

Добрым и нежным голосом Ричард сказал, что понимает, как я расстроена. «Теперь позволь мне поговорить с твоим другом профессором М., пожалуйста». Я послушно передала трубку профессору. По его выражению лица я могла сказать, что его очень расстроило то, что он услышал от Ричарда. Он сказал ему, что у меня психотический припадок, и что мне срочно нужно в больницу. Оставалась вероятность, что я представляю собой опасность, даже для ребенка профессора М. (Я никогда никому не навредила. Все равно, в тот момент это предположение не было лишено смысла, принимая во внимание то, что я наговорила по телефону Ричарду — не мудрено, что он опасался меня).

Так что не стоило удивляться, что профессор М. тут же позвонил Доктору и сказал, что немедленно привезет меня в приемный покой неотложной помощи.

«Нет, нет, пожалуйста», — умоляла я. — «Не забирайте меня в больницу. Мне от этого будет только хуже, пожалуйста, не надо меня туда везти. Я в порядке. Я чуть-чуть расстроилась, но теперь я в полном порядке. Пожалуйста, не отдавайте меня в неотложку».

Профессор М. попытался меня подбодрить, но в то же время был непреклонен: «Нет, я думаю, что нам надо отвезти вас в больницу, Элин. Вы умная молодая женщина, и вы не в себе. И Ричард, который знает вас и заботится о вас, тоже думает, что вам лучше пойти в больницу. В любом случае, вам нельзя оставаться одной, и, прошу прощения, но я не могу позволить вам оставаться здесь. В больнице вы сможете поговорить с теми, кто сможет вам помочь».

Я попыталась успокоиться, и сделать упор на том, чтобы убедить его принять мою точку зрения. «Спасибо, но нет, я так не думаю. Я бы хотела вызвать такси, чтобы вернуться домой».

Но профессор был непреклонен — он вывел меня из дома, подвел к машине, открыл дверь и бережно, но в то же время решительно усадил меня на пассажирское сиденье.

Я нервно болтала всю дорогу до Йельской больницы Нью-Хейвена. «Боже мой, уже поздно, вам вовсе не надо оставаться со мной», — сказала я. — «Но может быть я могу занять у вас немного денег? Мне нужно будет вызвать такси после окончания приема. Это займет пять-десять минут от силы, они вам скажут, что со мной все в порядке, я в этом уверена».

«Да, конечно», — сказал он. «Я одолжу вам денег».

Когда мы подъехали к входу в отделение неотложной помощи, не дав профессору М. заглушить двигатель, я выпрыгнула из машины и бросилась бежать в противоположном направлении. Я не планировала побег, но я была напугана. Меня обложили со всех сторон. Студенты знали, учителя знали, Ричард знал. Это конец. Конец.

Этот район был не из тех, по которому женщине — или кому бы то ни было — можно было бегать в ночи в одиночестве, без денег и без малейшего представления, куда направиться. К счастью, профессор М. догнал меня в конце квартала, твердо взял под руку и развернул меня обратно в сторону больницы. «Так лучше», — сказал он.

Мы оба сели в приемной. Дежурная сестра начала заполнять необходимые бумаги, и я быстро объяснила ей, что мой друг, профессор М., страдал ужасными болями в желудке, и что ему нужно было срочно лечь в больницу. При этом я истерически смеялась.