Не держит сердцевина. Записки о моей шизофрении - [47]

Я выиграла битву. Но я проиграла войну.

Социальный работник проводил меня обратно в мою комнату в общежитии, чтобы собрать вещи; потом мы пошли назад, и я временно поселилась в медпункте, на последнем этаже здания студенческой поликлиники. Все это меня не обрадовало, но я постаралась успокоить себя, что я сделала все возможное. По крайней мере, ты не в больнице. Ведь ты была на волоске от нее.

Я сидела на краю кровати очень долго, как мне показалось, потом решила, что мне надо осмотреться. К моему удивлению, я обнаружила, что могу легко дойти до лифтов без вмешательства посторонних, и доехать вниз до первого этажа, что я и сделала. Я стояла снаружи на ступеньках крыльца по крайней мене полчаса, куря сигарету и раздумывая, что делать дальше.

Это был прекрасный осенний вечер, какие бывают в Новой Англии, с ясным небом, полным звезд. Воздух был свежим и бодрящим, и в студенческом городке разливалось ощущение покоя и порядка. Я не должна здесь находиться, подумала я. Я должна быть в библиотеке, должна заниматься; это все большая ошибка, досадное недоразумение. Но уже по крайней мере десять вечера, слишком опасно гулять по району одной. Они могут огорчиться и рассердиться, если заметят мое отсутствие. Ну, какого черта, лучше пойти обратно наверх и провести ночь здесь. Вздыхая, я вернулась внутрь и направилась к лифту, оставив позади восхитительную ночь.

Когда я шла обратно в отделение, одна из медсестер увидела меня и закричала: «Вот она!»

Вздрогнув, я бросилась бежать, как лиса, заслышавшая лай борзых. Вылетев через ближайшие двери, я понеслась вниз по пожарной лестнице, и слышала, как они бегут за мной. Их голоса неслись эхом вниз, их ботинки тяжело стучали по металлическим ступеням. Опережая их едва ли на один пролет, я добежала до одного из нижних этажей, где мне попалась открытая дверь. Это оказалась детская игровая комната. Тяжело дыша и согнувшись в три погибели, я заползла под крошечный столик, свернувшись в самый маленький комочек, в какой могла умудриться. Я слышала переполох снаружи, как они звали меня, бегали вперед-назад по коридорам, пытаясь найти меня. В конце концов, кто-то вошел в комнату, где я пряталась, и зажег свет.

«Я ее нашла!»

Я стала бессвязно упрашивать ее. «Массы мастифов идут сюда! Эти массы, болезни! Почему они так со мной поступают? Почему?»

Сотрудники быстро собрались посовещаться друг с другом и стали ко мне достаточно близко, чтобы я не убежала. К тому времени, как приехали врачи-консультанты, я уже была в своей комнате, спокойно сидела на кровати, и могла сформулировать вразумительное предложение.

«Что происходит, Элин?» — спросил социальный работник.

Я пожала плечами. «Мне было скучно, я решила прогуляться».

«Понятно», — сказал он. «А не думали ли вы о том, чтобы уйти, пока прогуливались?»

«Я об этом думала», — призналась я. «Но решила остаться».

«Правильное решение», — сказал он и улыбнулся. «А как вы себя сейчас чувствуете?»

«Прекрасно. Я в порядке. Все в порядке».

«Да, кажется, вы сейчас в порядке», — сказал он. «Но медперсонал думает, что вами трудно управлять, поэтому вы не можете здесь оставаться».

Каким бы любезным он ни был, его слова говорили яснее ясного: меня выгоняли из студенческой поликлиники. Позорище. Я не могла решить, разразиться мне смехом или слезами.

Психолог и социальный работник наказали мне провести ночь в моей комнате в общежитии и прийти на прием на следующее утро, чтобы они посмотрели, как мои дела. Я согласилась. Они дали мне маленькую упаковку трилафона, с ободряющими заверениями, что он мне поможет почувствовать себя лучше.

Я никогда не приму ни крошки этого трилафона; единственный раз, когда я подумывала об этом, случился через несколько дней, когда упаковка выпала из моего кармана после урока по конституционному праву, и наш профессор, несколько смущенный, вернул мне ее на следующий день.

Тем не менее, я послушно вернулась в студенческую поликлинику на следующее утро. Я не спала, комната была заполнена моими фантазиями, и я, казалось, не могла управлять собственным ртом, когда пришло время встретиться с психологом и социальным работником.

«Раз. Ритм во времени. Время это число», — сказала я им.

«Вы кажетесь расстроенной сегодня, Элин. Можете ли вы нам сказать, как вы себя чувствуете?»

«Есть поля убийств», — сказала я. «Головы взрываются. Я не сделала ничего дурного. Они просто говорили „крекс-фекс-пекс“. Я раньше каталась на лыжах. Вы пытаетесь убить меня?»

«Нет, конечно же нет, мы только пытаемся помочь вам. Вы еще подумали о том, чтобы принять лекарство?»

В этот момент я забралась под стол и начала стонать и раскачиваться. Безликие создания парили где-то рядом, невидимые для всех, они чуть не разорвали меня на кусочки. «Они меня убивают. Они меня убивают! Я должна попытаться. Убить. Солгать. Кричать».

«Мы хотим помочь вам, Элин». Психолог сказала, что она пойдет в свой кабинет, чтобы сделать несколько звонков, и что социальный работник должен будет остаться здесь со мной. Я свернулась калачиком прямо там, где была, раскачиваясь и стеная под столом. Создания хотели убить меня, а врачи хотели послать меня в больницу. Я это совершенно точно знала. Мне надо было отсюда выбраться.