Не держит сердцевина. Записки о моей шизофрении - [44]

* * *

Кении и Марджи Коллинз, мои старые друзья по Вандербильту, жили в Карбондейле, штат Иллинойс, где Кении уже шесть лет преподавал английский язык в Университете Южного Иллинойса. Мы поддерживали близкие отношения, и они пригласили меня в гости. Отчаянно желая перемены обстановки и испытывая ностальгию по той простой определенности, которую мне всегда давала дружба с ними, я собралась и оставила Майами в надежде хорошо провести время в поездке.

Первым этапом полета был прямой рейс в Сант-Луис; оттуда я летела на турбовинтовом самолете до ближайшего к Карбондейлу аэропорта. Самолет был меньше и шумнее, чем те, к которым я привыкла. Также он летел гораздо ниже над землей, чем трансатлантические реактивные самолеты, и я ощущала каждой клеточкой своего тела землю, проносящуюся под нами, с ясно различимыми фермами, реками, дорогами, и машинами. С каждой проходящей минутой у меня крепла уверенность, что должно случиться что-то ужасное, что самолет разобьется и сгорит, и что только моя сосредоточенность может это предотвратить. Может быть, если я задержу дыхание. Может быть, если я закрою глаза и начну считать. Нет, закрывать глаза в момент смертельно-деструктивных фантазий было плохой идеей, мне нужно было быть настороже.

Конечно же, ничего не случилось. Полет был не богат событиями, мы приземлились в целости и сохранности, и улыбки моих дорогих друзей, встречавших меня, утихомирили мои фантазии. По мере того, как я начала приходить в себя, я пыталась, как могла, участвовать в суматошном обмене новостями и сплетнями, которым предаются друзья после долгой разлуки. Я болтала, как сорока, про Оксфорд, про годы, которые я провела в Англии, о трудностях переезда, о сложных задачах, которые мне предстояло решить в Йельском университете. Казалось, что я была напугана тем, что может случиться, как только я закрою рот.

Кении и Марджи жили в большом уютном старом доме и старались изо всех сил, чтобы я чувствовала себя там как дома. Их жизнь вместе казалась такой мирной, такой обыкновенной. Кении нравилась его работа, его студенты и коллеги; Марджи была также довольна своей работой воспитателем в местном детском саду. Они знали про мою госпитализацию, но я никогда не говорила им про то, что у меня был психоз. Я хотела, чтобы они ко мне хорошо относились. Я не хотела, чтобы они смотрели на меня как на сумасшедшую. Больше всего мне хотелось остаться с ними подольше, надеясь впитать их нормальность, набраться мужества из их источника внутренней уверенности во мне и доверия, что я была хорошим другом и порядочным, приличным человеком. Но я не могла заставить себя прекратить писать миссис Джоунс, а по ночам — перестать плакать.

Вскоре после моего возвращения в Майами пришло время готовиться к поездке на север, в Йель. Несмотря на то, что я находилась в радостном предвкушении этой поездки, когда пришло время строить планы и принимать решения, я позорно провалилась, и к тому же запаниковала. Я составляла списки того, что мне нужно сделать, потом так же быстро вычеркивала одну строчку и вписывала другую. Лететь ли мне в нью-йоркский аэропорт Ла Гвардия, хотя Нью Хейвен был всего в двух часах? Если да, то когда я доберусь до университета? Или же лететь в Хартфорд, который был ближе, но куда было меньше рейсов? В какое время дня лучше лететь? Брать ли все необходимое с собой или послать багаж и зимние вещи заранее? И что по поводу одежды? Факультет права, входящий в Лигу плюща[11]

Одна мысль о походе за покупками с моей мамой приводила меня в ужас (я подозреваю, что ее тоже), поэтому опять я обратилась к каталогу L.L.Bean за большей частью темными и носкими брюками, рубашками и свитерами. Моя мама в беспокойстве почти незаметно подняла брови, но я от этого отмахнулась. Я никогда особо не заботилась о том, как я выгляжу, так зачем мне начинать это делать сейчас? Кроме того, у меня не было достаточно энергии, чтобы попусту тратить ее на мою внешность, в то время как все мои усилия были сфокусированы на том, чтобы управляться с хаосом в голове.

* * *

Йельская школа права — юридический корпус Стерлинг — занимает целый квартал в деловой части Нью-Хейвена, через дорогу от главной университетской библиотеки. Построенный в период депрессии, этот квартал состоит из внушительных зданий в готическом стиле, с соответствующими скульптурами, резными деревянными украшениями, и витражами, многие — со стеклянными медальонами в яркой цветовой палитре.

Звучит красиво, однако, в то время, когда я была там, комплекс зданий был не ухожен, в плохом состоянии, и продуваем сквозняками — только в 1995 году будет проведен так давно необходимый многомиллионный ремонт, который займет пять лет.

Я должна была жить в квартире с двумя спальнями и общей гостиной вместе с Эмили, живой рыжеволосой девушкой из состоятельной семьи, которая была так рада оказаться здесь, что для любого другого ее энтузиазм был бы заразителен. Но не для меня. Я была не в лучшей форме для того, чтобы начинать жизнь заново, и меньше всего в таком устрашающем месте, как Йельская школа права.

Как только начались занятия, у меня было столько домашних заданий, что мне пришлось перестать писать письма миссис Джоунс. Мы проводили почти двенадцать часов в неделю в аудитории, не считая дополнительных часов в библиотеке до занятий и после них, зачастую засиживаясь допоздна. Школа права и корпуса общежития составляли как бы большой квадрат, поэтому большинство из нас, можно сказать, прыгали из постели прямо в аудиторию. Хотя учеба в Оксфорде была трудной, там мое время и старания ничем не ограничивались. С первых же дней начала занятий в Йеле я как будто бы бежала на беговом тренажере без кнопки «стоп».