Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина - [9]

...Ещё одна была казнь в Эль-Кудсе, но тут молодая вдова Амина внесла ребёнка в круг семьи, чтобы удостоверились в рождении именно сына. Дед, взяв его, завёрнутого в ярко-зелёную шаль, на руки, произнес: "Да обновит он делами, угодными богам Каабы, бренный мир, коль скоро вошёл в него с доселе неизвестным нам именем Мухаммед!"

Избыть, избыть недавнее, не скоро забудется страх, вселившийся в мекканцев в долгий, нескончаемый год Слона, когда на священную землю курайшей, где храм Кааба, ступило войско чужестранное, лес копий!.. И пошли нанизывать, что зачавшие зло рождают ложь, скверна живет на руке, которая убила. Как снять скверну? Зарезать барана или верблюда, руку, которая убила, облить кровью, обтереть насухо; известно: от крови создано море, плоть - от земли, скалы - кости окаменевшие. А бывает и зелие зависти! Смешаны грех и святость, вероломство и благородство в человеке! И часто гнев, порождаемый тьмой души, вожделением неуёмным, становится владыкой человека. Да, побили камнями еретика, и порой Абдул-Мутталиб вглядывался в младенца на руках Марйам, оболганного еретиком, а другая смерть... - некий выдавал себя за нового пророка и, дабы доказать, что свидетельствует истинно, вырыл яму на Храмовой горе и стал таскать туда дрова. - Сырое фиговое, - скептики кричали, - чтоб не загорелось! - Сохрани себя для эллинов! - настаивали сердобольные. - Нет, - подзадоривали третьи, - исполни задуманное, докажи, если свидетельствуешь о себе, сколь оно истинно, твоё свидетельство!

Абдул-Мутталиб не верил, что это может случиться. Но думал: что сильнее - страх или тщеславие? Отчего человек жаждет уподобиться богам? И... - нет, этому трудно было поверить: пророк (?) сжёг себя! Никто с места не сдвинулся, чтобы броситься к костру, разбросать горящие поленья! От растерянности? По жестокосердию? Вдруг - показалось? - из середины костра взвился коршун, может, то была гарь? Услышал: Возношусь! Померещилось?!

...Ждать прихода смерти, не убегать прежде времени от жизни. Ибо есть некая грань между жизнью и смертью, переступить которую человек не вправе. Это и есть тайна, как втолковывал Абдул-Мутталибу иудей, глядя в Йерушалайме на развалины храма:

- Не может человек в самосожжении своём стать... - запнулся иудей, а потом скороговоркой и невнятно произнёс: - стать Богом. Он у иудеев один-единственный. И вездесущ, ибо... - тут и усвоил Абдул-Мутталиб, славившийся в Мекке и тем, что любил говорить сам, и тем, что умел терпеливо выслушать собеседника, не перебивая: пусть выскажет, что у него в сердце скопилось, наболело, и тем успокоится. Мол, Бог един, но разные у Него скрытые имена: Адонай, Господствующее начало, Кто в первых и последних, Саваоф, Сильный земным и небесным воинством, Ягве, Элохим... - всуе не произносить! А у них в Каабе множество имен множества богов, и надобно их часто называть, но чаще - всевластного Хубала, вызывающего дождь, чтобы его благосклонность снискать. Но нет ли в многоименности бога иудеев многобожия? - подумал.

- С вас, иудеев, и началось, - заметил Абдул-Мутталиб. - Не вы ли объявляете: явится Мессия, избавит мир от насилия?

- Не мир, а нас! Не от насилия, а от чужеверного бремени!

- Вот и являются: один, второй...

Не дал договорить: - Плодятся лжепророки! Но, самосожженцем став, дав себя убить распятием, не доказываем ли мы обратное тому, в чем нас упрекают?

- Что провозгласили неизбежный приход Мессии?

Беседа как лесенка: то вниз по ступенькам в глубины веков, то вверх, приближаясь к дню нынешнему - к тому, что сегодня, и неведомо, где кончаются или во что упираются ступени в небесной или земной тверди.

И по ним вознесёшься, откроются тебе все семь* небес! И прошлое

______________

* Цифра семь всего лишь закруглённые единицы, а также символ совершенства, полноты.

узришь! Неужто даже в будущее глянешь?

Увы!

А будущее - прошлое отныне!

Поистине вчера и случилось, когда мекканцев ужаснул боевой слон в войске абиссино-эфиопов: вот он, качающий головой и довольный произведённым впечатлением. Большой, тяжелый, с величественными ушами и шагом огромных ало-коралловых ног. И присказка родилась, столь популярная ныне и всегда: Побольше верблюда слон есть! Но слова, обращённые к самому себе, застряли, запутавшись в густой, давно не чёсанной бороде велеречивого старца. Или ещё кому они предназначались? Неведомому сочинителю? Обладателю свитка? Может, кому ещё? Не его ли взгляд в сей миг оказался полонённым вязью букв, помогающей заглянуть в прошлое и прокладывающей нить вперёд? Важно, чтобы курайши крепли сыновьями! Известно мужьям, как это делается, чтобы сын родился: велят женам втайне провести рукой меж ног главного бога Каабы, идола Хубала, нащупав твердое - если повезёт. У арабок-многомужниц - есть ведь такие - мужчины липнут, манит тело, дурманящее, умащённое благовониями, и она может иметь до двенадцати мужей, и паломник не прочь рассчитывать, ибо мужчина имеет право на временную жену, и та, родив сына, - о дочерях говорить не принято - собирает мужей и уверенно указывает на отца новорождённого, хотя зачастую и сама не ведает, от кого зачала, ибо как проследить, который? Если занята кем из мужей - флажок вывешивает на двери. И та, что обрадовала сыном мужа, в мекканской бане в женский день всего лишь за одну серебряную монету непременно поделится с непонятными ей, а то и презираемыми ею одномужницами секретом рожать мальчиков, - странное племя рабынь, имеющих на всех одного-единственного мужа, который повелевает, и не дождёшься, когда твой черёд наступит.