Не чужие - [6]

***Маша Калинина — победительница первого конкурса красоты в СССР, проведенного в 1988, Барбара Паласиос Тейде — «Мисс Вселенная 1986».

«Алиса». Глава 2. Тряпки

Тряпками их прозвали — причем, в общем, случайно — американцы. Но прижилось. Когда первых дохлых чужих — тогда их еще толерантно именовали пришельцами или даже «представителями внеземного разума», вот чушь-то! — вытаскивали из сбитого каким-то немыслимым чудом штурмовика, оператор, снимавший это действо, буркнул что-то вроде «эти чуваки выглядят точно как тряпичные куклы моей дочки».

Так оно и было — безвольные, серые, но вполне человекоподобные силуэты вправду походили на кукол — ragdolls по-английски. Слово мгновенно разлетелось по всему миру, очень быстро сократившись до rags — «тряпки». Оттуда и пошло, теперь, похоже, уже навсегда. Наверное, и знаменитая «Зловещая долина» сыграла свою роль — это такой психологический феномен, когда что-то, похожее на человека, но человеком не являющееся, пугает намного больше, чем любой негуманоидный монстр. Так и здесь — многократно описанные фантастами «маленькие серые человечки», прилетев к нам, вызывали разные чувства, от страха до ненависти, но ни одного положительного среди них не было.

А вообще удивительно даже, до чего мало мы все еще знали про чужаков. Наверное, потому, что они в плен не сдавались — да и вообще, звуковой контакт установить с ними не выходило. Не то, чтобы мы очень в этом усердствовали — каждый раз дежурными радиоволнами предлагали покинуть воздушное пространство Земли, не участвовать в войне двух разумных цивилизаций, а наоборот — вместе кружиться в вальсе в постижении черных глубин бесконечного Космоса. Не знаю, кто писал текст этого обращения — наверное, какой-то мягкоголовый пацифист. Тряпкам он тоже, надо думать, не особенно нравился.

Они не обсуждали приказов. Они не отступали и не сдавались, только рвались вперед, горели… и падали.

Первая волна заходила традиционно — издалека, из-под облаков, почти их не покидая. Конечно, на самом деле волна была не первой, но предыдущие ввязались в воздушные стычки с нашими воздушно-космическими силами, на девяносто процентов состоящими из дронов, и судьба их, в общем, была незавидна. Небеса, затянутые печальными осенними облаками, светились отблесками вспышек в стратосфере от горизонта до горизонта.

— Что нам скажут боевые посты? — риторически поинтересовался я, включая экран пользовательского интерфейса. Риторически, потому что была большая вероятность, что девчонки просто не ответят, им сейчас было не до этого. Организм стаканами вырабатывал адреналин, который, смешиваясь с закачанными в кровь наркотиками, вызывал очень специфические ощущения. Если бы не вцепился я сейчас намертво в рычаги управления, ходили бы ходуном. Диафрагма вибрировала, как полиэтиленовая пленка под хорошим дождем. А еще хорошо, что на нас всех были памперсы для взрослых.

— К бою готова! — Алиска, всегда первая и всегда нужная, огонь за маской бесцеремонности, яростное отчаяние и нежность, прикрытая разочарованием и болью — я никогда в тебе не сомневался.

— Второй номер уже в продаже! — Ульянка, бесформенный красный росчерк, оригинальничает, пряча страх под напускной расчетливостью и цинизмом, вечный ребенок… впрочем, совсем не вечный, как выясняется. Как и все мы.

— Все хорошо… — это Ленка, у меня она почему-то выглядела изящной фигуркой, висящей в синей мерцающей пустоте, статуэткой, оплетенной зелеными стеблями водорослей и лилий, окруженной любопытными рыбками и равнодушными прозрачными медузами. И сверху опускался, надвигаясь, сплошной шар ослепительно белого огня.

— Системы и оператор в норме, — с легким холодком докладывает Славя. Наша валькирия, всегдашний голос совести, вечная пай-девочка… с опаленными близкими взрывами волосами и перечеркнутым темными разводами мечом в руках. Она, единственная из всех, знала своих родителей, работали на ремонтном заводе. Прошедшее время, заметили? Давно и навсегда прошедшее.

— Готова, жду указаний, — иконка Мику отображается на экране темно-зеленым драконом, но она уже не молчит, как раньше, она может и хочет говорить. Ничего, мы еще разобьем этот лед, что сковал ее горло и сердце. Мы справимся, несмотря ни на что.

Если останемся в живых, конечно.

— Блок-100, я Блок-1, — выдаю я циркулярный позывной, чтобы не обращаться к каждому по отдельности. — Огонь по готовности, до полного уничтожения противника. Погибать при исполнении запрещаю, повторяю — запрещаю. Я Блок-1.

Моей иконки на мониторе не видно, но я и так знаю, как она выглядит — маленькая человеческая фигурка посреди дороги, слева огненный ад, справа ледяная стужа. Очень глубоко философская картинка, Алиска, правда, ее прокомментировала «Ни то, ни се.» Добрая она у нас.

Я коснулся экрана — связка ультрасовременных, реализованных только с началом войны сенсоров и древних хромированных рычагов с деревянными рукоятками, плевалась и ругалась мутными радужными пятнами, но пока работала исправно. Радары подсветили цели, поделили их на более и менее приоритетные и передали координаты автоматическим системам наведения, распределяя обилие отменно фонящих в ультразвуковом диапазоне силуэтов по зенитным противовоздушным комплексам — более медленные цели доставались самым старым системам — а на самом верху комплекса начала раздвигаться стальная крыша. Электронные мозги подсказывали тупому пилоту, что без трофейного плазменного орудия сегодня не обойтись.