Не будите изувера - [38]

После чашки горячего чая Толян и Юрок заклевали носами. Смотрел сонно и участковый, который тоже не спал эту длинную ночь. Только Кирилл чувствовал себя бодро, он испытывал настоящий эмоциональный подъем. Еще бы, не успел приехать на практику, а уже участвует в расследовании сразу двух интересных дел.

– Ну, что, парни, продолжим допрос, – наконец, зевая во весь рот, проговорил Петр Макарович, – на чем мы остановились? Итак, у вас, дружочки, проблема с алиби. Вас в дачном поселке видела женщина. Она рассказала, что это было около 18-30, то есть на час раньше, чем вы только что озвучили. Вот и объясните мне, что вы в это время там делали?

– Не, дядя Петя, мы, получается, врем, а она нет. И как это она интересно узнала, что мы были там в это время? – окрысился опять Толян. Он лениво откинулся на стул и почесал волосатую грудь, выглядывавшую из отворота рубашки.

Кирилл замер. Он и раньше смотрел с восхищением на татуировку головы волка, а теперь надеялся увидеть на груди надпись уголовного авторитета, что-то типа: «Не забуду мать родную». Ему было невдомек, что, несмотря на все блатные замашки, позы, жесты и словечки, Толян никогда в тюрьме не сидел. Да и от братков держался подальше. Слишком независим и хитер был, чтобы прислуживать какому-нибудь пахану.  Кроме того, верзила был еще и поразительно ленив, чтобы проворачивать дела самому. Его устраивала неспешная деревенская жизнь. Спи до обеда, мать накормит и напоит, а вечером пивка или водочки с Юрком примут и повеселятся. Красота!

– Эта девушка боялась начало сериала пропустить, а вы ее остановили. Точнее, вот этот бык, – участковый показал на Толяна,– приставать к ней начал.

– Ничего я не приставал, она корзину большую несла, вот я предложил подсобить. У нас теперь что, и за помощь в тюрьму сажают?

– Ты не ерничай! – прикрикнул Петр Макарович. – Девушка вам объяснила, что в корзине ничего нет и она сама ее отлично донесет, а ты все равно стал ручки у нее выхватывать. А когда девушка тебе их не отдала, ты стал ее обзывать коровой деревенской с титьками до пупа. Было такое? Признавайся!

– Ну, было. И что? Я же ее не бил, не насиловал, так, слегка поприкалывался. Дядя Петя, ну подумаешь, бабу языком зацепили! Ишь ты, фифа-недотрога! Причем тут грабеж? Мы с Надюхой над девкой этой пошутили и пошли дальше по своим делам.

– Во-во, девушка еще рассказывала, что Надежда юбку задрала и ей голый зад показала.

– Так мы с Юрком и говорим: Надька шальная была, никак остановиться не могла, если что-то делала.

– Ладно, с этой историей мы разобрались. Поехали дальше. Ваше алиби уже под сомнением, так как время не сходится на час.

– Ну вот, опять двадцать пять. Я же и говорю: мы на время не смотрели, а то, что Юрку спьяну показалось, я за это не отвечаю. Дальше мы вышли из поселка и стали место искать, где Юрка положить можно, уж очень тяжело его на себе нести. Надюха совсем не помогала. Все дурачилась рядом, юбку задирала и песенку напевала. Так и мелькала ее белая корма перед моими глазами, – здесь Толян разразился таким отборным матом, что все присутствующие замерли.

Кирилл перестал записывать. Он сидел с раскрытым ртом и, как промокашка чернила, впитывал грязь, которая срывалась с языка Толяна. Петр Макарович сердито посмотрел на практиканта и толкнул в бок, чтобы привести в чувство.

– Ты что, малец, замер? Стучи, давай, по экрану.

– Мне эти слова записать?

– Можно и без мата обойтись.

– Да разве это мат! – захохотал Толян. – Вы бы моего папаню послушали. Как завернет, бывало, трехэтажным, так даже собака в будку пряталась. Ты, Кирюха, записывай. Это народный язык.

– Без твоего фольклора обойдемся. А что за песню Надюха пела?

– Странную какую-то. Сама, что ли, придумала. «Я Надюха, попрыгуха, откушу тебе два уха». Споет и хохочет, а потом заново начинает. Сначала прикольно, а дальше жутко. Я иногда на нее смотрел и верил, что если ее разозлить, точно откусит.

– Ясно. Поляну вы нашли, будем считать в 19-00. Дачница говорила, что из-за вас на 10 минут к началу серии опоздала и все самое интересное пропустила. Пока по «Дорожнику» шли, место искали, еще 20 минут можно отбросить. Сколько вы на поляне этой сидели?

– Не знаю. Я Юрка дотащил и между корней елки бросил, вы сами место видели, а Надюха в поселок побежала в ларек.

– Стоп. Она что, не сразу, когда шли, водку купила?

– Нет, сначала не сообразила. Мы только на поляне устроились на перекур, она и сорвалась.

– Долго ходила?

– Нет, сразу пришла и  бутылку «Пшеничной» из кармана достала. Я думал: у нее денег нет, а вышло, что в кармане юбки были.

– Прямо из кармана? Бутылка же большая, – удивился Макарыч.

– А у Надюхи карманы в юбке очень глубокие.

– Дядя Петя, а во сколько того деда по башке сковородкой звезданули?

– Ночью уже, около часа. Никто из соседей на время не посмотрел, а когда следственная группа  приехала, уже половина второго было.

– Тогда это не мы. Вы проверить можете. Ларек утром откроется, у продавщицы и спросите, покупала ли там водяру Надюха. А в час ночи мы с вами были, Надьку искали, так что, дядя Петя, мы с Юрком не при делах, – Толян довольно распахнул в улыбке рот, показав тридцать два зуба, удивительным образом сохранившиеся у такого дерьмового хозяина.