Не будите Гаурдака - [13]

Оказавшись на земле, Серафима быстро оценила ситуацию.

Перед ней, на сколько хватало глаз, простиралась и уходила в уже почти непроницаемые весенние сумерки массивная зелено-бурая спина с двумя параллельными гребнями. Морда царевича оказалась в самых камышах, с обратной стороны дерева.

Интересно, если его поцеловать в спину, это поможет?

Или чем дальше от морды, тем скромнее результаты?

И что значит — скромнее?

Он наполовину останется крокодилом?

Или его крокодильская часть будет прямо пропорциональна квадрату расстояния от губ на момент целования?

А если на половину, то на которую?

Надо подсказать Адалету — будет, чем заняться старику еще лет восемьдесят…

— Скорей, скорей, не медли!.. — прошипел сверху недовольный голос волшебника.

— Разберусь, — не слишком любезно отозвалась царевна и двинулась вдоль согнувшегося дугой тулова на поиски головы.

А интересно, если поцеловать в глаз, сработает?

Или в нос?..

Относительно сухая почва островка кончилась вместе со спиной Ивана, и начались плечи и камыши.

Проваливаясь в топь по щиколотку, Серафима не спеша — назло кудеснику — добралась до сложенной, как на подушку, на хвост бугорчатой башки, подумала немножко, и решила действовать наверняка.

В конце концов, до губ оставались какие-то полметра, а жить остаток жизни с мужем, который крокодил в квадрате, ей отнюдь не улыбалось.

Преодолев последние сантиметры уже почти по колено в вязкой грязи, придерживая при каждом шаге сапог переставляемой ноги обеими руками, Сенька неуверенно склонилась над тяжелой тупой мордой рептилии, вдохнула незнакомый запах — сырости, грязи и зверя — и потянулась губами к тому месту, откуда торчали частоколом передние зубы.

И тут вода за ее спиной взорвалась.

Огромный, отвратительный, покрытый липкой жидкой болотной жижей и ряской ночной демон топи вынырнул из зарослей камышей и протянул к ней свои безобразные перепончатые лапы.

Еще мгновение — и одним демоном на Белом Свете стало бы меньше, но при первых же звуках его голоса царевна окаменела, и нож выпал из ее ослабших вмиг пальцев.

— И что это, по-твоему, ты тут делаешь?! — возмущенно воззвала к Сеньке ну очень нечистая сила.

— Ч-что?.. — слабо пискнула она.

— Да, вот именно, что? Я за тобой уже с минуту наблюдаю! Немедленно отойди от него! Ты хоть подумала, что будет, если он не сдох, а просто уснул?!

— К-кто?..

— И где этот… этот… этот…

— Ива-а-а-а-а-а-ан!!!..

Которого именно «этого» он имел в виду, болотному призраку не дала культурно сформулировать Сенька, потому что, позабыв и про крокодила, и про чародея, и про всё остальное на свете, с визгом кинулась на шею грязевому монстру.

Конечно, тот попытался увернуться от нее под тем предлогом, что очень уж немыт, но это не помешало ее лесогорскому высочеству уронить его в суматохе на безразлично застывшего в волшебном анабиозе крокодила и запечатлеть заготовленный поцелуй на надлежащем месте — но уже не холодной, мокрой и неподвижной рептилии, а холодного, мокрого и вырывающегося, чтобы не запачкать любимую жену, Иванушки.

— Ваньша, чучело ты болотное, как ты меня напугал!!!.. — радостно колотя чумазое явление кулаками по спине, Серафима не могла налюбоваться на него в свете проглянувшей сквозь облака луны.

— Сень, скорее, бежим отсюда!.. — неистово отбивалось от нее неумытое чудо и порывалось вскочить на ноги. — Где-то тут прячется колдун!..

— Вон там, на дереве, — мотнула царевна головой наверх и продолжила начатое превращение чудища болотного в Ивана путем смазывания на себя половины налипшей на него грязи в процессе целования.

Иван перестал сопротивляться и замер.

— Он… жив?

Супруга быстро прочитала и просчитала ход его мыслей и удовлетворенно хмыкнула:

— Пока жив. Но не бойся. Я с ним разобралась. Он, конечно, чокнутый, но не опасен.

— Это я-то чокнутый?!.. — возмущенно свесился с сука и тут же загремел вниз чародей.

— Это он-то не опасен?!.. — с негодованием подскочил и споткнулся об его ноги Иван.

И недавний пленник и его похититель повалились нос к носу на спину упорно игнорирующего рандомные модуляции вектора реальности крокодила.

— Вань, погоди, не сердись, он сейчас всё объяснит! — затараторила Серафима. — Его зовут Адалет, он думает, что он какой-то там колдун-завхоз, и хочет, чтобы…

— Не колдун-завхоз, а маг-хранитель, царевна! — сердито потряс указательным пальцем перед своим, а потом и пред Ивановым носом чародей. — Маг-хранитель!

— Что?.. — Иванушка вытаращил особенно хорошо заметные на измазанном болотной жижей лице глаза и благоговейно уставился на старика. — Не может быть!.. Сам маг-хранитель?.. Премудрый Адалет?..

— Не уверена насчет премудрости, — злопамятно заметила супруга, — но…

И тут зверь под ними шевельнулся.

Волшебник раздраженно отвернулся, взмахнул несколько раз руками, осыпал просыпающуюся рептилию душем из серебристых искр, и все трое людей, без дальнейшей подготовки и предупреждения, мгновенно рухнули на землю.

А из-под ободранного и погрызенного дерева в темноту, к своим болотным собратьям, запрыгала, спотыкаясь и запинаясь об собственные, но ставшие за вечер такими непривычными ноги, лягушка.

— Вот видите, как все, оказывается, просто, — торжествующе наблюдая за выражениями физиономий лукоморцев, по-отечески усмехнулся Адалет. — А ты, девица, признайся, думала, что я всё перезабыл, а? Шалишь, милая. Хоть и десять веков прошло, а память у Адалета быстра и остра, как игла! Ты ведь, когда из коляски выскочил, удрал от меня, а, Егор… Ипат… Митрофан… Селиван…