Не бойся, я с тобой - [15]

— Я понимаю, департамент не может приставить ко мне постоянную охрану, но как насчет усиленного патруля на улице? Его тоже снимают?

— Нет.

— Стало быть, нет уверенности, что опасность миновала. Все правильно, если этот шизик не давал о себе знать все последние дни, это не означает, что он не займется мной завтра.

Голос Нэнси звучал ровно и даже несколько равнодушно, что поразило Дональда в самое сердце. За четыре дня общения с ней он сумел неплохо изучить девушку и заметить в ней то, что его несколько обеспокоило. Например, внешне она принимала свой эскорт как нечто обычное, но ее пальцы начинали барабанить по сумочке всякий раз, как рядом с ними неожиданно появлялась незнакомая машина. Она всегда была настороже. В глазах постоянно мелькали тревожные искорки.

Взглянув на нее, он понял, что эта ночь ничем не будет отличаться от предыдущих.

— Этого я не говорил, но вы не хуже меня знаете, что всякое может случиться.

— А если нет, — возразила Нэнси. — Вы с Филом вели дело с самого начала, изучили его поведение, повадки, не кажется ли вам, что преступник просто хотел меня попугать? Или он способен на спланированный, заранее обдуманный акт насилия?

Дональд посмотрел на нее. В ее глазах стояла мольба. Ну как он мог дать ей гарантии? Из жизненного опыта Конихан знал, что их нет и быть не может ни в жизни, ни в любви, ни в чем бы то ни было. Но он уже в который раз огорченно отметил про себя, что ему далеко не безразлично ее отчаяние.

— Думаю, мы имеем дело с трусом, — решительно заявил Конихан. — Что же это за мужик, который живет в ожидании своего шанса. Он прячется в темноте, скрывает лицо и поджидает жертву, чтобы из засады напасть на нее. Уверен, даже его звонки с угрозами были из телефонной будки. Такой человек не рискнет охотиться за женщиной, окруженной полицейскими днем и соседями ночью, конечно если его не загонят в угол. Тогда никто не сможет предугадать его действий.

— Итак, другими словами вы хотите сказать, что в принципе опасность миновала, но не стоит делать глупостей, например, разгуливать по улицам в одиночку?

Дон кивнул.

— Угадали. Сейчас нам остается только дожидаться, пока преступник не совершит ошибку. И надеяться, что рядом окажется человек, который не растеряется и сможет дать ему достойный отпор или даже сдать властям.

Такая надежда имела под собой основания, но после репортажа уже прошло несколько дней, в студию неоднократно звонили, но ничего не прояснялось.

Нэнси с самого начала не ждала многого от передачи. Ей просто хотелось внести свой вклад в расследование, чтобы побыстрей кончился этот ад, так как невыносимо постоянно жить с ощущением. Собравшись с силами, она потянулась к ручке дверцы и выдавила улыбку.

— Тогда, наверное, стоило бы захватить домой кое-какую работу, дабы не забивать голову всякой ерундой.

Пообещав, как обычно, заехать за ней на следующее утро, Дон проследил, как она вошла в дом, затем нажал на газ и уехал.

Нэнси сбросила туфли и включила музыку. Звуки джаза моментально захватили ее, заполнив пустоту вокруг. Она прошла в спальню, переоделась в любимые старые, потертые джинсы и майку Т-шорт и через десять минут уже резала овощи на кухне, чтобы поджарить их вместе с курицей, стараясь не думать об отсутствии теперь у ее дома полицейской машины и преступнике, очевидно заметившем это обстоятельство.

Но несмотря на все тревоги, ее не отпускали мысли о Доне, его лице, запахе его одеколона, испытующем взгляде серых глаз. Она поймала себя на том, что представила, как он обнимает ее. Целует. Занимается с ней любовью. Интересно, как он поступает с женщиной, когда добивается ее, — останавливается на достигнутом или…

По спине пробежал холодок, вернувший ее к действительности. Она приложила руки к пылающим щекам. Боже, что с ней? Разве можно мечтать о таком, как Конихан! Да не только о нем, а о любом другом! Неужели ее ничему не научило то несчастье, которого могло бы и не быть, если бы не ее идиотская доверчивость? Пройдет еще немало лет, прежде чем она снова сможет доверять мужчине, и, конечно, в нем не будет ничего общего с Кониханом, слишком сексуальным, слишком самоуверенным. Ее бросило в дрожь от одной мысли, что он обнимает ее.

Работать, одернула себя Нэнси. Ей необходима работа… чтобы забыть похотливые руки, животную силу подонка, причинившего ей не только физический, но и моральный ущерб. Расстроившись от нахлынувших воспоминаний, она с досадой бросила порезанные овощи, курицу в кастрюлю и добавила специй, чтобы вместо задуманного блюда сварить суп. Через несколько минут в кухне уже витал ни с чем не сравнимый, аппетитный запах дрожжевого теста, так как она решила испечь еще и домашний хлеб. Первый в своей жизни хлеб она испекла три года назад, когда случайно открыла для себя, что месить тесто — великолепная терапия, отвлекающая от тяжелых мыслей. С тех пор возня с тестом стала ее излюбленным занятием.

Через час-другой все было готово — на плите стояли два пышных каравая хлеба, в холодильнике — кастрюля с супом. Чувствуя приятную усталость, Нэнси быстро приняла душ и залезла под одеяло. Едва голова коснулась подушки, как она сразу уснула.