Не ангел - [174]

— Привет, — сказала им леди Бекенхем, когда урок был наконец завершен. — У него уже неплохо получается. Поначалу жалкое было зрелище, да, Билли? Но в конце концов он одолеет эту науку. Ну а как вам коняга?

— Бесподобно, — ответила Селия, поднырнула под забор и, приблизившись к лошади, похлопала ее по шее. — Я его раньше не видела, откуда он взялся?

— Из Франции, — пояснила мать, — старый боевой конь. Мы его назвали Майором. Их всех в Ватерлоо распродавали или пускали на мясо. Я этого не могла вынести, купила трех таких. Нашпигован, бедняга, шрапнелью, но она постепенно выходит. Мы с Билли ее то и дело выковыриваем и промываем ему раны, да, Билли?

— Это точно, — подтвердил Билли. Он подобрал с земли возле лошади исторический костыль старого Бекенхема и шустро припрыгал к остальным.

— Привет, мам, привет, Барти. Доброе утро, леди Селия.

— Какой ты храбрый, Билли, — похвалила Барти.

— Да какое там! Зато конь загляденье! — воскликнул Билли. — Правда, леди Бекенхем?

— Правда. Они все красивые животные. Голубчики мои. Им только скажешь «стоять», замирают как вкопанные. Бедняжки, вот уж кому, наверное, было бы что порассказать об этой войне. Бекенхем собирается вывести кого-нибудь из них осенью на охоту, говорит, что на таком коне ничего не страшно.

— Да, — кивнула Селия, — он прав.

— В общем, мы решили попытаться спасти их, сколько удастся. Сердяги, они того заслуживают, воевали во славу короля и страны. Я тебе вот что еще скажу — просто поразительно! — они все время выстраиваются в линию и идут галопом по полю. Как по команде. Я аж прослезилась, когда впервые это увидела. А, Билли?

Билли кивнул. Селия взглянула на него. На сильном ветру он разрумянился и казался силачом. Билли всегда был крупным парнем, даже в детстве, но с Рождества, казалось, еще больше подрос, в нем, наверное, больше шести футов росту, решила Селия, и притом у него широкая кость. Вид у него был очень довольный — улыбка во весь рот, глаза голубые, как у Сильвии, с блеском. Селии вдруг пришла в голову одна мысль — правда, она тут же прогнала ее: странно, но забота леди Бекенхем о Билли параллельно с ее решимостью сохранить за ним его социальное положение может принести бо́льшие плоды, чем ее эксперимент с Барти.

— Ну хорошо, можешь идти выполнять свою работу, — велела леди Бекенхем. — В следующий раз займемся в понедельник. Сильвия, у вас ужасный вид. Надеюсь, вы не подхватили этот жуткий грипп? Если так, лучше вам сразу вернуться обратно в Лондон.

— Мама! — с укором произнесла Селия.

— Нет-нет, ваша милость, — пробормотала Сильвия, и лицо ее побагровело, когда она вновь подавила сильнейший позыв к кашлю.

— А ведь похоже на то. Идите-ка в дом. Ветер зверский. Может, хотите вернуться в машину?

— Нет, я лучше пройдусь, спасибо, ваша милость. — Что угодно, только не лезть снова в этот катафалк.

— Хорошо. Я поселю вас с Барти в «голубятне». Барти, как же ты быстро растешь! Вон какая хорошенькая стала. Скоро придется отгонять от тебя Бекенхема.

— Мама! — снова воскликнула Селия.

— Пусть уж лучше будет готова. Чтобы смягчить удар.

— Барти получила стипендию, — поспешно объявила Селия. — Мы узнали об этом только сегодня утром. Она будет учиться в Сент-Полз-скул. Ну не молодчина ли?

— Просто невероятно, — удивилась леди Бекенхем.

Сильвия кое-как перетерпела ланч. Его подали в комнате экономки, почти самом теплом месте во всем доме: помещение было маленькое, зато ярко пылал камин. Заметив, что Сильвия дрожит, Селия посадила ее поближе к огню и достала одну из шалей матери, чтобы укутать ей плечи.

— Как вы себя чувствуете? — шепнула она, зная, что Сильвия сильно не любит суеты вокруг себя.

Сильвия слабо кивнула и попыталась съесть аппетитный кусок жареного ягненка, один вид и аромат которого уже говорили о том, как он вкусен, но ее по-прежнему мучила тошнота. Она одолела несколько маленьких кусочков, но, чтобы проглотить каждый из них, ей потребовалось огромное усилие, и ароматные кусочки превращались у нее во рту во что-то сухое, наподобие того черствого хлеба, что мистер Фелпс иногда присылал ей из булочной. Ах, как это досадно, ведь впереди был еще жареный барашек.

Сильвию сильно мучила боль в животе. Теперь ей было уже не холодно, а жарко, и она сидела, вежливо улыбаясь и заставляя себя прислушиваться к разговору: Билли был в восторге от верховой езды, Барти — от полученной стипендии, леди Селия вообще молчала и выглядела немного усталой. Леди Бекенхем не обедала с ними, но в конце обеда пришла сказать, что едет кататься верхом, они увидятся за чаем, а повариха испекла Билли праздничный пирог.

— Чай тоже будем пить здесь. Ровно в четыре, а потом, Билли, ты займешься двором. Я беру Майора, галоп пойдет ему на пользу.

— Да, хорошо, ваша милость.

Билли разговаривал с леди Бекенхем так свободно, совсем ее не боялся, хотя, конечно, уважал. Похоже, он очень любит ее, решила Сильвия. Она встала: ей захотелось в туалет, она стеснялась спросить об этом раньше, а поездка была долгой. Внезапно острая боль кольнула ее в бок, Сильвия закрыла глаза и невольно тихонько застонала.

— Сильвия, вам плохо? — встревожилась Селия. — Что такое?