Назовите как хотите - [56]
Линкольн поднялся из-за стола. Разговор окончен. Так Люк и не узнал, до чего же они договорились.
Линкольн прошествовал мимо него, самодовольно ухмыляясь. Наверняка не знает, что существуют еще три лорда Эском. А сколько их всего? Может, проводится какой съезд лордов Эском? А может, Лорд в их случае — вовсе не титул, а имя — вроде Эрла Бостика, Дюка Эллингтона или даже артиста, ранее известного как Принц?
Вот только на музыкантов эти парни не тянут.
Линкольн вскочил в белый «родстер», не открывая дверцу. Блин, как по-американски-то, подумалось Люку. А может, он и есть музыкант; то есть был им когда-то, лет десять назад. Точно! Бывший музыкант — так-то лучше. Если бы этот нахальный америкашка въехал на своей замечательной тачке в зад только что подъехавшего автомобиля — большого, черного, с тонированными стеклами, — Люк был бы безмерно счастлив. И он едва этого не сделал: лихо вырулил с парковки, даже не удосужившись оглянуться на пустую дорогу. А пустой она не была. Линкольн каким-то чудом умудрился увернуться от встречной машины. Потом добродушно ухмыльнулся и посигналил.
Ну настоящий американец.
Черный автомобиль меж тем въехал на парковку, и с пассажирской стороны вышел мужчина. Люк тщетно всматривался, пытаясь разглядеть водителя, но мешала тонировка. Пассажир оказался коренастым и темноволосым — под стать автомобилю. На нем был костюм. Люк никогда прежде его не видел, но вид у типа был угрожающий.
Наверное, санитарный инспектор, подумалось ему.
Фрэнки ди Стефано тоже никогда раньше не видел Люка — зато видел Линкольна; как тот нарезался вчера в ресторане на пару с мистером Недвижимость. Стречи намекала, что один из них когда-то был ее дружком. Так какого черта он тут забыл, с утра пораньше? И кто этот второй?
Люк сказал:
— У нас закрыто.
— Это же мотель, верно?
Люк усмехнулся:
— Нет, это паб.
— У вас тут живет некая Стречи? Скорей всего, у ней есть и другое имя, но я его не знаю.
Что ж, неудивительно, сказал себе Люк: если это американцы, они неизменно спрашивают Стречи.
— Сейчас посмотрю. Как вас…
Не знают эти британцы, что такое сервис, подумалось Фрэнки. Парень даже «доброе утро» не удосужился сказать. Что ж, это должно сработать.
— Скажите ей, что прибыл лорд Эском.
Люк не удержался и рассмеялся:
— Я должен был догадаться.
Фрэнки прищурился:
— Следовало бы.
Люк не понял:
— Вы будете… э-э-э… четвертым лордом Эском.
Фрэнки испытующе посмотрел на него:
— Это, типа, шутка такая?
— Я уже подумываю о том, чтобы повесить на двери плакат: «Знаете — наш паб постоянно посещают лорды Эском».
Фрэнки медленно приблизился к нему:
— Знаете, что я больше всего не люблю? Когда какой-нибудь умник начинает шутить шутки, которых я не понимаю. — Он толкнул Люка в грудь. — Ну, ты еще что-то хотел мне сказать?
Люк похлопал его по плечу:
— Да. У нас закрыто.
Никому не позволяется трогать ди Стефано. Он двинул парня в живот, потом как следует вмазал ему кулаком по переносице. Опомнился Люк на коленях; из глаз его текли слезы. Подняв голову, он обнаружил, что коренастый американец стоит рядом с ним — ни дать ни взять боксер на ринге. Тут из машины выбрался наконец и водитель. Настоящий громила. Бог ты мой, промелькнуло у Люка.
— Полагаю, Стречи дома? — сказал Фрэнки.
К тому моменту Тина успела не только позавтракать, но и помыть за собой посуду с рвением монашки, бьющей поклоны, — отчасти чтобы унять раздражение, вызванное визитом Деларма, а отчасти оттого, что она не помыла посуду не только после ужина, но даже после ленча. Не то чтобы она была неряхой — совсем нет, говорила себе Тина, — просто когда живешь один, ешь часто и мало, то расходовать горячую воду на каждую чашку — это чересчур. Неэкологично как-то.
Но в то утро она постаралась на славу. Гремя посудой, она с содроганием думала об ужасном человеке, который слоняется по округе и вмешивается в ее работу. Немудрено, что Стречи не показывается.
Покончив с посудой, Тина переоделась. И тут зазвонил звонок. Обычное дело для дома священника. Поскольку к ней часто приходили с проблемами, посетителей встречала радостная мелодия.
На пороге стояли Ниббетты!
Чету Ниббетт она узнала сразу, а вот сестра Мертл, ее муж и двое их друзей были ей незнакомы.
— Мисс Гам! — воскликнул Уолтер.
— Ваше преподобие! — завизжала его супруга.
Ей представили прочих.
— Вы ведь слышали новость? — спросила миссис Ниббетт.
— Да нет, я сегодня не включала радио. А что — кто-то умер?
— Нет же — местные новости! Наши специальные новости!
Они выжидательно посмотрели на нее. Миссис Ниббетт отнюдь не была скромницей.
— Мой Уолтер, — объявила она, — выиграл торги! Он теперь новый лорд Эском. Здорово, правда?
— Почти невероятно!
Уолтер выступил вперед:
— Хочу, чтобы вы знали, ваше преподобие: в прошлую поездку мы поняли, что нас, вашу добрую душу и эти места что-то связывает. Теперь нам предстоит провести вместе немало счастливых часов.
— Счастливых лет, — поправила его Мертл. — Ты ведь еще не старый.
Тина сказала:
— У меня просто нет слов.
Миссис Ниббетт спросила:
— А вы что, не знали? Надо непременно поместить объявление в местную газету.
