Назло громам - [76]

Рассерженный Хатауэй, словно настойчивый призрак, слегка постучал по столу, привлекая к себе внимание.

— Вы хотите сказать, — произнес он, — что Ева была убита тем способом, о котором знала сама?

— Безусловно. Посмотрите медицинское заключение доктора Бутэ.

— И каким же образом?

— Как нам известно, действуя на жертву, яд вызывает расстройство рассудка, подобное алкогольной интоксикации, причем вредное воздействие начинается еще до того, как жертва начинает это осознавать. Сэр Джералд, с учетом чудовищной лжи, допущенной вами в пятницу вечером, вы, конечно, можете признать это?

Одри, испытывающая глубокое почтение и даже трепет по отношению к сэру Джералду, с изумлением посмотрела на него:

— Сэр Джералд тоже говорил неправду?

— С ужасающими потерями для здравого смысла я понял, — резко проговорил доктор Фелл, — что никто не говорил правды, и ваш покорный слуга — не исключение. В пятницу ночью, желая допросить вас, мы с Обертеном позвонили в квартиру Иннеса на набережной Туреттини; сэр Джералд и Филип Ферье были с нами (запомните это, потому что в дальнейшем сей факт будет иметь важное значение).

— Но что…

— К этому времени сэр Джералд, слышавший наш с Обертеном разговор, был уже совершенно уверен, что человеком, использовавшим яд, была сама миссис Ферье. Он только не знал, как леди угодила в собственную ловушку. Ему было известно лишь то, что ядом были обработаны розы из сада, поэтому он решил укрепить свою версию, заявив, что перед завтраком миссис Ферье выходила в сад.

Но она туда не выходила, и это могут подтвердить другие свидетели, включая меня самого. Сэр Джералд пытался сделать свою версию слишком законченной и основательной. Позже, с криками и воплями, он выпытал нужное признание у Паулы Кэтфорд, а затем набросился на нее, объявив ее виновной. Если таким образом сэр Джералд хотел продемонстрировать свое согласие с Эмерсоном[13] в том, что постоянство в глупости — удел ограниченных, он не мог бы сделать это лучше.

— Я думал… — горячо начал Хатауэй.

— Вы думали, что так будет лучше? Ох… кхм! Остальные тоже так думали. Так вот, никто не выходил в сад в пятницу утром. Ваза с розами стояла в кабинете с предыдущего дня. Филип Ферье, последним спустившийся к завтраку, разбрызгал яд перед тем, как присоединился к нам за столом. — Тут доктор Фелл, безуспешно пытаясь раскурить свою трубку, сделал нервный жест и сказал: — Фу-ты! Ну вот! Я снова предвосхищаю события. Давайте вернемся к утру пятницы, к тому моменту, когда стало известно о преступлении, и когда я расспрашивал Десмонда Ферье в гостиной виллы «Розалинда». Это происходило в присутствии Паулы Кэтфорд и Брайана Иннеса, еще до прибытия полиции.

Никогда в жизни я не добивался столь малого результата. Все, что мне удалось узнать, был лишь ответ на один вопрос, имевший определенное значение: где преступник взял соляную кислоту?

Как ни парадоксально — и об этом пишет доктор Бутэ, — но купить нитробензол действительно довольно просто. Под самыми различными названиями — бензальдегида или синтетического масла горького миндаля — он широко применяется в самых различных областях. Однако прийти в аптеку и попросить продать на шесть пенсов серной кислоты, не вызвав при этом любопытства, невозможно. Тем не менее я осмотрел всю виллу, чтобы найти какую-нибудь бутылку или другую емкость, в которой могла бы храниться кислота, но мои поиски были безрезультатными до тех пор, пока я вдруг не услышал в гостиной замечание Иннеса…

— Мое замечание? — удивился Брайан. — О чем?

— О мотоциклах, — ответил доктор Фелл.

— Вы хотите сказать, что Филип взял кислоту?..

— Он взял кислоту из аккумулятора заботливо сохраняемого старого мотоцикла двадцатых годов, которым, кстати, пользовался только он один. В современных аккумуляторах серная кислота защищена лучше. Мне вспомнилось, как на заре туманной юности, когда я был стройнее, я тоже ездил на подобном транспорте. Однажды мой мотоцикл случайно перевернулся на аккумулятор, и я увидел, как из него, словно пиво из бутылки, вытекла серная кислота.

— Но какой толк в этой информации? Никакого!

— Тогда в гостиной я пытался заставить Десмонда Ферье рассказать все, что ему было известно. Я дал ему понять, что многое уже знаю. Однако, благодаря некоторым замечаниям Паулы Кэтфорд, он со всей ясностью понял затруднительность своего (и Одри Пейдж) положения. И тогда он отказался говорить. — Доктор Фелл вздохнул. — Я едва ли мог надеяться на то, что он выдаст собственного сына. Но дело не только в этом. Тут снова взыграл темперамент. Десмонд Ферье обрел (хочу в это верить) свою большую любовь; это — Паула Кэтфорд. Слишком большая откровенность с его стороны могла навлечь подозрения на мисс Кэтфорд, как это и случилось впоследствии, когда сэр Джералд заподозрил ее. Кроме того, он не мог устоять перед соблазном сыграть благородную роль несправедливо обвиненного.

Паула Кэтфорд знала, что накануне ночью Десмонд Ферье не был в «Пещере ведьм», как он утверждал. Она знала, что с начала восьмого до начала одиннадцати он находился с ней в гостиничном номере, поэтому и попросила его прекратить играть. Но он по-прежнему отказался.