Наживка для резидента - [49]

Правда, в первое время он подумывал о том, что надо прекращать эти отношения, пока все не зашло слишком далеко. Ведь у него семья, обязательства, репутация. Но он оттягивал серьезный разговор. На день. Потом на неделю. А потом понял, что это выше его сил.

Она провела ногтем по его груди и блаженно зажмурилась. Потом произнесла:

— Мы с тобой на следующей неделе справляем мой день рождения. Ты помнишь об этом?

— Конечно, помню. Но меня не будет на следующей неделе.

— Что такое? — возмутилась Эльза, привстав и продемонстрировав очаровательную грудь.

— Дела, будь они прокляты. Дела, дела, дела… Я деловой человек, Эльза. Это мое проклятие — нескончаемые дела.

— Ну что же, буду праздновать в одиночестве, — вздохнула она. — В конце концов, это не первый и не последний раз.

— Грустишь?

— Да. Но надеюсь на подарок.

— Да хоть сейчас, — заволновался он. — Говори, что хочешь.

— Привези что-нибудь местное оттуда, куда летишь. Ты в Европу?

— Нет. Южнее. В дикие страны, где живут каннибалы.

— На войну? — заволновалась она.

— Нет, рядом.

— В Ливан, Иорданию? Я там была. Думаю, не составит труда прикупить мне паранджу и восточные украшения. И я буду твой рабыней.

— В Аль Кариб. Это местечко гораздо более глухое. На границе с Сирией.

— И зачем летишь?

— Как всегда. За сенсациями.

— Большая сенсация?

— Ты даже не представляешь насколько.

— Я верю в тебя. У тебя все получится. У тебя все всегда получается, Генри. И в самом Аль Карибе ты будешь помнить обо мне.

— В самом Аль Карибе, — засмеялся он.

— Да, в самом Аль Карибе.

— Буду. Везде буду. Даже на Луне.

— И сколько продлится наша разлука?

— Не знаю. Это зависит не от меня.

— Сенсации, они такие. Мы подстраиваемся под них, а не они под нас, — улыбнулась Эльза.

— Мы же коллеги. И ты все понимаешь.

— Все. И всегда, — и она снова атаковала его…

Следующим вечером в самолет он садился, еще не отойдя от впечатлений их бурной ночи.

Эльза, как и Тейлор, тоже жила в нескольких параллельных плоскостях. В одной она, несомненно, ценила и любила Генри, дорожила им. В другой плоскости — он был для нее объектом оперативной разработки.

Поэтому самолет компании «Дельта» еще только взмыл в воздух, а Центр уже получил сообщение — объект «Грач» отбыл в Аль Кариб…

Глава 5

Междугородный автобус, натужно ревя двигателями, тащился в гору. Это был некогда белоснежный, а теперь облезлый и какой-то пятнистый, с бежевыми и зелеными проплешинами «Мерседес». Его корпус украшали вмятины, но салон был вполне пристоен и чист, с мягкими откидывающимися креслами и даже ковром между рядами.

Как горцы и обещали, они вывезли беглецов из своих краев, но дальше их возможности заканчивались, и те должны были добираться сами. Узнать Книжника теперь было затруднительно — он наголо обрил голову и расстался с густой бородой, оставив только усы и сразу перестав быть похожим на себя. Да еще прилично похудел. Одет теперь был по-европейски, как одеваются сельхозрабочие, — в синюю майку, тряпичную недорогую китайскую куртку и брезентовые штаны. Он сидел у окна в центре автобуса, листал по привычке маленькую, меньше ладони, книжку с избранными изречениями исламских мудрецов и старался выглядеть пустым местом. Раджаб, одетый в длинную серую бедуинскую рубаху, расположился на самом заднем кресле.

За окнами автобуса пролетали предгорья, сады, поселки. Территория находилась под контролем Халифата, но боевые действия здесь уже давно не велись. Поэтому жизнь как-то налаживалась. На полях трудились в поте лица крестьяне, дымила трубами теплоэлектростанция, работали лавки и магазинчики, ездили автобусы. На рынках толпился народ. Но на всем была печать упадка. Резиновым пузырем над этой местностью растянулся тягучий страх. В воздухе витало ощущение безысходности и тихого отчаяния, боязнь сделать лишнее неправильное движение, сказать лишнее слово, которое может привести тебя под нож палача или отозваться ударами палок по спине за недостойное мусульманина поведение.

Раньше бы в таком автобусе стоял галдеж, смех, незлобивые перебранки. Сейчас же висело тягостное молчание.

Книжник привык смотреть на все происходящее с точки зрения тех, кто воюет, казнит или милует, забирает или отдает, ему нравилось то состояние куража и вседозволенности, в котором были энергия, яркость бытия. Но теперь, когда он смотрел на мир с другой стороны, тот казался ему серым и абсолютно непригодным для жизни.

На третьем часу поездки автобус остановился. Дорога была перегорожена нелепым, похожим на фургон бродячих артистов английским бронетранспортером «Брэдли». Боевики в спортивных костюмах и разгрузочных жилетах, возбужденно крича и размахивая автоматами, вынудили пассажиров выйти из автобуса. Судя по всему, воины накурились какой-то травы. В войсках Халифата наркотики не только не запрещались, но и в какой-то мере поощрялись. Они позволяли загонять подальше страх. Расширяющие вещества гнали в атаку не хуже заградительных отрядов и массовых расстрелов.

Моджахеды бесцеремонно обыскали автобус, раскидывая и топча сумки, мешки, забирая приглянувшиеся вещи на нужды войны с неверными, как они пояснили. Они чем-то напоминали Книжнику стадо обезьян, громящих придорожное кафе — такой сюжет он как-то видел по телевизору. На пассажиров они особого внимания не обращали. Старший небрежным жестом разрешил водителю двигаться дальше. И автобус, объехав БТР, устремился по трассе.