Навстречу любви - [3]

Продолжая неподвижно сидеть на диване, Беатрис Хиггинс подняла глаза, а затем быстро отвела их в сторону, пытаясь избежать пристального взгляда мужа. Больше всего на свете она ненавидела его лицо, это квадратное лицо. На нем все было квадратным, угловатым. Квадратный рот, квадратный нос с квадратными ноздрями, даже глаза. Его серые глаза, которые когда-то с восхищением и любовью смотрели на нее. Даже его густые волосы цвета спелой пшеницы, совсем без седины, не могли улучшить картину. Если и можно было бы ненавидеть что-нибудь больше, чем его лицо, так это его тело — крупное и неуклюжее. Его руки, какие-то монументальные ноги, ступни. Грудная клетка, как у племенного быка. Да он и есть просто бык. Настоящее безмозглое животное. С трудом верилось, что ему всего сорок три. На семь лет старше ее. Казалось, разница в возрасте у них не меньше двадцати лет. Ей пришло в голову, что он может прожить еще лет двадцать, тридцать. Эта мысль казалась ей просто невыносимой.

Собрав журналы в стопку на диване, она сказала:

— Когда поужинаешь, положи тарелки в раковину и залей их водой с жидким мылом.

— Положить тарелки?

Бет выпрямилась и, посмотрев на него через плечо, коротко бросила:

— Хелен сегодня не будет!

— Не будет?

— Да. И ради бога, не нужно повторять все, что я говорю.

Он почувствовал, какими вдруг горячими стали его щеки и шея. Ее манера разговаривать с ним всегда доводила его до бешенства.

— Потрудись вразумительно отвечать на мои вопросы, — почти прорычал он низким голосом. — Тогда мне не нужно будет повторять то, что сказала ты. Почему она ушла?

— Потому что я велела ей уйти… Ну же, давай повторяй: «Ты велела ей уйти?» — Она оглянулась и увидела: муж побледнел от гнева. — Она грубила мне, поэтому ничего другого не оставалось, как уволить ее.

— Но ведь ты так хотела, чтобы Хелен работала у нас. А теперь ты…

— Да, я просто ее уволила. И очень скоро я сделаю то же самое с твоей любимой Мэгги. Предупреждаю тебя.

Она не мигая смотрела на мужа. Казалось, ее тонкая бледная кожа с силой натянулась на изящных скулах. Голубые глаза потемнели от ненависти.

— Ты сама провоцируешь подобные ситуации. Это ты довела Мэгги… Не стоит заходить так далеко.

— Если я схвачу ее за руку, то сразу же уволю. И можешь, черт возьми, делать все, что тебе заблагорассудится. Она всю жизнь только и занималась тем, что обворовывала меня. Уносила из моего дома каждый день столько продуктов, сколько могла унести. Распихивала все по разным карманам, обкручивала вокруг своего безобразного тела.

— Обворовывала тебя, говоришь? — холодно проговорил он. — Интересно, а кто платит за эти продукты, которые Мэгги уносит с собой? Я спрашиваю тебя? А теперь тебе придется послушать меня, — едва сдерживаясь, прорычал он. — Когда была жива моя мать, она сама всегда смотрела за тем, чтобы корзинка Мэгги перед ее уходом домой не оставалась пустой. С твоим появлением в этом доме все изменилось. Но Мэгги не любит менять свои привычки. Она всегда получала эти продукты и будет получать их в дальнейшем. Поэтому предупреждаю тебя — оставь ее в покое.

Они молча смотрели друг на друга. Казалось, пространство между ними наэлектризовалось до такой степени, что одна-единственная искра способна вызвать разряд. Затем Бет отвернулась, черты ее лица исказились, словно от боли.

— О боже, Пол. Запомни хорошенько мои слова — рано или поздно с тобой случится именно то, чего я тебе сейчас желаю. Я не знаю, как это случится, но я уверена, что так все и будет. — Она прижала руки, сжатые в кулаки, к груди. — Я просто чувствую, что скоро ты окажешься в моей власти, и тогда я сделаю с тобой то же, что ты сделал со мной. Помни об этом.

Уже собираясь выйти из комнаты, Бет вдруг услышала, как зазвонил дверной звонок. Не обернувшись, быстрым шагом она направилась в коридор.

Он снова уставился на огонь в камине. Пола слегка трясло от избытка переполнявших его эмоций. Без сомнения, он правильно понял слова жены. Но не стоит показывать ей своих чувств. Сделать это — значит собственноручно вложить женщине в руки оружие против себя. Пол вздрогнул от неожиданности, снова услышав голос Бет в коридоре, но теперь уже приветливый и веселый.

— Дженни! Откуда ты? Почему не позвонила мне?

Он бросился к двери, открыл ее и радостно улыбнулся, тоже мгновенно превращаясь в совершенно другого человека.

— Привет, Джинни. — Он всегда называл кузину жены Джинни и никогда — Дженни. — Молодец, что заглянула к нам. Почему не предупредила, я бы встретил тебя. Проходи. — Пол слегка подтолкнул гостью в гостиную.

— Давай сюда свою шляпу, — сказала Бет и протянула руку.

Дженни Чилмейд, смеясь, сняла шляпу и сказала:

— Я собираюсь ее сжечь.

— Но только когда я тебе разрешу это сделать, — нравоучительно проговорила Бет, рассматривая невероятный головной убор.

А Дженни почти вприпрыжку бросилась к большому дивану в противоположном углу гостиной, уселась и закричала:

— Идите скорей сюда. Садитесь, садитесь.

Бет Хиггинс вдруг преобразилась в весьма симпатичное и живое существо с сияющими голубыми глазами. Движения ее стали легки и изящны. Разговаривая, она вдруг стала жестикулировать и как-то очень по-детски то и дело запускать пальцы в свои короткие черные блестящие волосы. Она делала так всегда, когда находилась в приподнятом расположении духа. Никто бы никогда и не заподозрил, что в этой живой и разговорчивой женщине уживается еще и другая личность, тщательно скрываемая от посторонних глаз. Только два человека — ее муж и кузина — знали об этом.