Навигаторы Вселенной - [5]

Так оно и было. Существа со многими вакуолями двигались со скоростью от 300 до 700 километров в час, а существа с одной-двумя имели скорость почти в десять раз меньшую.

То тут, то там некоторые из них останавливались. Мы заметили, что во время этих остановок нижние светящиеся линии соединялись с теми из существ, которые имели малое число вакуолей. Яркость нитей была непостоянна — они то светлели, то темнели, но мы не могли уловить в этом какую-либо ритмичность. А когда существа начинали двигаться, нити сразу же отрывались.

— А знаете, что это? — спросил Антуан. — Эта изменчивость нитей — способ свободной связи между ними. Это очень похоже на разговор. Еле заметные колебания света подобны нашим звуковым вибрациям.

— Тогда, выходит, ты уверен, что это живые существа, хотя они и совсем не похожи на самые смелые предположения наших ученых и фантастов, — подвел итог Жан.

Еще немного понаблюдали мы за этим удивительным явлением, но ничего нового не открыли, кроме того, что уже видели. Потом зажгли свет — при свете существ не было видно — и стали ужинать.

Если все будет и дальше так, как сегодня, то нам придется лишь ночами знакомиться с этими светящимися существами…

Низшие животные и гиганты

— А что теперь делать? — спросил Жан, когда мы поужинали.

— Если ты спрашиваешь, чего бы хотел я, то, конечно, достигнуть мест, освещенных солнцем.

— Надеешься, что там будут организмы более близкие нам?

— Да… Даже те, которых мы видели днем, были ближе к нам, чем эти светящиеся создания.

— А может, сначала исследовать тщательнее атмосферу? — предложил Антуан.

Как и следовало ожидать, и на этот раз мы получили те же самые данные, что и при первом анализе. Только не удалось выяснить, что представляет собой неведомое разреженное вещество — очевидно, это было очень сложное соединение.

Вместе с углеродом и азотом имелись изотопные вещества. Так, атомный вес углерода достигал 12,4, а вес атомов азота до 13,7. Были незначительные добавки аргона, неона. Как я уже сказал, поражало высокое количество углерода.

— Здесь есть азот и двуокись углерода, поэтому возможна жизнь сложных организмов, почти таких же, как у нас на Земле, — сделал замечание Антуан.

— Понятно. А что вы скажете про изотопные соединения? — воскликнул Жан. — Что касается азота, то я более-менее понимаю. А что до углерода, то это необычно, это черт знает что! Углерод, сопровождаемый гелием, оказывается здесь связанным полностью с другими атомами! Не понимаю!

— Однако это сама действительность. Я думаю, что такая сложная форма углерода имеет здесь другое значение для живых существ, нежели на нашей планете. Поэтому нет ничего удивительного, если флора и фауна отличаются от земной.

— А нам еще нужно определить физические свойства: плотность самой планеты, силу тяжести, температуру, длительность суток, года…

— Вы не очень утомились? — спросил Жан. — Если нет, может быть, мы направимся к освещенным местам?

— Мои часы показывают час ночи, — ответил Антуан. — Нам некуда спешить. Вот понаблюдаем еще немного за светящимися существами, а потом, выспавшись, выйдем наружу.

Жан не мог протестовать против такого распорядка, и мы решили спать. Еще на протяжении получаса мои спутники глядели на светящихся тварей в атмосфере, что дало нам возможность лучше сгруппировать их и убедиться, что это действительно явления живой жизни, куда более утонченной, чем наивысшие формы нашей.

Потом мы впали в забытье до самого рассвета.

Когда я проснулся, Жан готовил утренний кофе, тот самый кофе, при запахе которого так приятно было дважды в день думать и мечтать…

И хлеб лежал уже горячий, пышный и такой свежий, будто только что вынутый из печи.

Вместе с витаминами, прессованным сахаром и маслом это был очень аппетитный завтрак. Шеф-повар Жан угощал нас незабываемым кофе и вкусными тартинками.

— Вот здорово! — сказал Антуан, который больше всех был охоч до вкусненького. — Люблю покушать!

— И кто бы мог подумать, что мы, простые смертные, сварим себе кофе на далекой планете?

— А еще удивительнее то, что нам довелось смаковать его в межпланетных пространствах, — сказал я. — Здесь-то мы в окружении, подобном нашему, земному.

— Влезли в чужой дом… И пока еще нельзя сказать, чтоб тут было хорошо… Итак, готовимся к выходу!

— Сначала посмотрим, что скажут птицы.

Мы взяли с собой в рейс шесть птиц: пару воробьев, зяблика и трех чижей, которые, так же как и мы, чувствовали себя неплохо на протяжении перелета.

Антуан взял клетку с зябликом и поставил ее в камеру, которая могла сообщаться с окружающим пространством. Маленькой нагнетательной помпой мы накачали в нее воздух из внешнего мира. Когда мы поели и оделись как следует, то убедились, что зяблик в своей клетке чувствует себя хорошо.

— Этого и следовало ожидать, — заявил Жан.

— Более-менее… А вообще-то мог быть вредным тот неведомый газ. Однако, сдается мне, он не влияет сразу. Во всяком случае, мы будем остерегаться.

Еще десять минут, и, вооружившись обычными респираторами, приспособлениями и инструментом, мы вступили на почву планеты, и почувствовали такую легкость, словно наши силы утроились. А как легко было дышать, имея только респираторы.