Навеки вместе - [55]
В этот момент произошло то, чего Небаба не ожидал. Скрином и воем появились у ворот бабы и девки. С кольями и камнями взбирались они на стену. Опешили пикиньеры, когда полетели в них камни.
Баб и девок привел на стену Шаненя.
— Бейте их, бабоньки!.. Иродов поганых, мучителей наших! — подбадривал Ермола.
Крик и гвалт заглушили выстрелы. Отхлынули от стены рейтары, отошли за ров.
— Бегите за камнями в бани!.. Поленья берите! — поучал Велесницкий.
Бабы слушали его и бежали за камнями. Алексашка и Устю увидел. Она неслась к нему раскрасневшаяся, в расстегнутой поддевке. Платок съехал с головы и кончики его трепетали на ветру.
— Ты куда?.. — прошептал он.
— Не уйду, Ликсандра, не гони.
— Не лезь на стену.
В поле заиграли трубы. Пикиньеры выстроились и снова бросились к воротам.
Зазвенели казацкие сабли и мужицкие косы, полетели камни и поленья. Снова загремел таран, и с треском разлетелись ворота. Бросив бревно, пикиньеры метнулись в стороны, давая дорогу рейтарам. Те пустили коней в брешь. Шаненя оцепенел от ужаса, когда увидал шагнувшего навстречу коню мужика. «Дед Микола!..» Старик выставил косу, как рогатину. В этот миг влетел в ворота рейтар. Полоснула коса по брюху лошади. Встал конь на дыбы и рухнул, подмяв деда. На коня налетели напирающие следом рейтары. Началась свалка. К воротам, навстречу войску, сверкая саблями, ринулась казацкая сотня..
Появления свежей сотни рейтары не ждали. Ускакав от ворот, повернули коней и, дав им шпоры, снова бросились на казаков. Те приняли бой, но от ворот не отходили. Пикиньеры и мушкетеры отступили от стен и стали заходить клиньями вдоль рва, чтоб отрезать черкасов. Тогда Небаба дал команду отступать. Ворота запрудили телегами, забросали бревнами.
Снова наступила тишина.
Глава шестая
С каждым часом Ельский становился мрачнее. Не гадал он, не думал, что казацкий загон найдет такую поддержку у горожан. Трубач, возвратившийся из города, говорил о сговоре черкасов и черни. Ельский слушал, но верить в силу схизматов не хотел. Три часа он смотрел, как рубились возле стен те и другие. Дважды были моменты, когда казалось, что все уже. Но оба раза войско откатывалось от стены.
Приподнимаясь на стременах, пан Ельский пристально смотрел в сторону ворот. Протирал платком глаза и недоуменно пожимал плечами. Нет, не мерещится ему. И все же спрашивает с сомнением у пана Мирского:
— Бабы?..
— Бабы, ваша мость. Швыряют каменья в воинов.
— Совсем лишились рассудка и чести, — ухмыльнулся войт и тут же вспыхнул: — Никому не будет пощады. Бабам тоже.
Стражник Мирский не ответил. Раскрылись ворота, рейтары устремились в брешь. За ними хлынули драгуны. Хлынули и остановились.
— Что там такое?
— Не пойму, пан Лукаш, — нервно ответил Мирский. — В город войско не входит.
Рейтары отошли от ворот, и появились серые казацкие кунтуши. Засверкали сабли. Заметались по полю кони без всадников, и черкасы снова исчезли за стеной. Вылазка казаков вконец разозлила Луку Ельского.
— Шановный пан Мирский! — сдерживая гнев, сквозь зубы простонал войт. — Надобно нечто делать.
— Я потерял почти половину отряда. Убедился, ясновельможный, как живуча чернь, — с горечью заметил стражник.
— Пепели огнем! Разрывными ядрами бей!
— Будет гореть город.
— Пусть горит! — Пан Лука Ельский поджал губы. В глазах сверкнули недобрые искорки. Вздрогнул тучный подбородок и замер на белой пелерине, закрывающей стоячий воротник сюртука. Со щеки на пелерину скатилась капля пота и расплылась пятнышком. — Слышишь, пан стражник, пусть горит! Доколе будем возиться?..
— Пушкари, ядра!
— Зажигай!
Грохот кулеврин не испугал казаков. Вылезли на стену и стояли в полный рост, уперев руки в бока. Легкий ветер шевелил подолы коротких кунтушей, трепал чубы и оселедцы, выбившиеся из-под шапок. За казаками поднялись мужики.
Возле ворот атаман собрал сотников. Обсуждая возможность нового удара рейтар и пикиньеров, решали, как отбивать штурм.
В угол хаты, стоящей у стены, ударило ядро, отскочило на мостовую и покатилось по бревнам, выбрасывая клубочки дыма. Зарывшись в колдобину, взорвалось, лизнув ярким пламенем деревянный настил.
— Город жечь будет! — встревожились казаки.
Мужики зашумели.
— Как же город жечь? Неужто пойдет на такое?
— Пускай палит. Сдаваться не будем.
Велесницкий залез на стену и приложил ладони ко рту. Голос его не мог не услышать войт.
— Палите, ваша мость! Все равно казаков не выдадим и голов не склоним. Вместе умрем!
Прибежала к воротам мертвенно бледная баба, на бегу простирая к Шанене руки:
— Гори-им, Иванушка-а, гори-им!.. — упала на колени, ломая пальцы.
От бабы не могли толком узнать, где начался пожар. Подробности принесли детишки. Два ядра упали на крыши. А хаты те на посаде. Несколько баб, побросав колья, побежали в город.
— Может, наша? — заволновалась Устя.
— Сказали бы, — успокаивал Алексашка, хотя и сам не знал, чьи хаты горят. В одном не сомневался: пожар будет большой — осень стоит сухая, а сейчас, как на беду, ветерок.
Небаба затеребил ус и посмотрел в сторону посада, где поднимались в небо клубы дыма.
— Хитро задумано, — рассуждал вслух атаман. — Уйдут со стены мужики, если хаты гореть станут.
