Навеки вместе - [3]
— Стой! — властно приказал капрал.
Фонька Драный Нос не успел опомниться, как рейтары скрутили за спиной руки. Конец веревки крепко держал рейтар с обнаженной саблей. Фонька видел, как вынесли из хаты лентвойта. Поодаль от хаты стал собираться люд. Не слезая с коня, капрал презрительно посмотрел на Фоньку:
— Куда сбежал смерд?
— Не знаю, пане капрал. К мосту подался…
Капрал Жабицкий сбросил стремя и сапогом ткнул Фоньке в лицо. Фонька замотал головой, сплюнул с кровавой слюной зуб.
— Собака! — прошипел Жабицкий.
Пятеро рейтар, пришпорив коней, помчались к мосту.
Фоньку повели. Теперь ему было уже все равно, куда ведут. Конец был один. «На этот раз не выпутаться тебе, Драный Нос…» — горько сказал сам себе Фонька. Три года назад в торговых рядах Фонька спьяна обругал войта. «Эта старая свинья не видит под собой земли! — кричал Фонька, махая треухом. — Набил толстенное брюхо чиншами!..» Его схватили, полдня пытали плетями, чтоб сказал, кто научил мрази. Ксендз шептал: «Примешь веру — будет конец пыткам…» Фонька свое: с дури болтал. А про веру будто не слышит. Палач дознался, что Фонька Ковальского цеха подмастерье, решил потеху устроить — щипцами прокусил ноздри. Фонька сомлел. Его окатили ушатом холодной воды и под хохот стражи вытолкали на улицу.
С тех пор и прозвали — Драный Нос.
Фоньку привели во двор магистрата. Здесь же была и тюрьма. Бросили в каменный склеп. В склепе холодно и сыро. Чадит светильник. В полутьме в углу разглядел два столба, перекладину, ремни. «Дыба…» — у Фоньки прошел по спине мороз. Сказывают люди, что хрустят кости, когда пытают на дыбе. Возле дыбы — дубовые колодки для рук и ног. У стены тяжелая скамья. В корыте мокнут прутья. Вскоре в склеп спустились капрал Жабицкий с писарем, палач в широкой красной рубахе и стража.
— Этот руку поднял? — Жабицкий покосился на писаря.
— Тот сбежал, пане капрал. Этот при нем был.
— Одно быдло!
Капрал Жабицкий хмыкнул, заложил руки за спину и, приподнявшись на носках, словно хотел рассмотреть Фоньку сверху, уставился долгим, пристальным взглядом. Губы зашевелились под усами:
— Огнем буду выжигать ядовитое племя схизматов. Без пощады и жалости. Схизматик должен умирать медленно, чувствуя смерть. Для начала ему пятьдесят плетей…
Не мешкая, стражники схватили Фоньку, бросили на скамью, ремнями намертво привязали руки и ноги.
Фонька Драный Нос не услыхал короткого свиста лозы. Он только почувствовал, как обожгло спину и, зажмурившись, сжал зубы от нестерпимой боли. Голову сверлила одна мысль: засечет до смерти, засечет… Еще удар, еще… Брызнула кровь, и отлетела капелька на щеку капралу Жабицкому. Тот брезгливо сморщился, вытер щеку ладонью и поспешно отошел к двери. А Фонька Драный Нос уже не чувствовал боли. Огнем пылала вся спина, нестерпимо жгло и, казалось, тело разваливалось на части. Не выдержал Фонька Драный Нос. Глухой клокочущий крик вырвался из горла и смолк сразу же — разумом Фонька приказал себе: выдержать! Выдержать с именем бога! Пусть видят, как умирает православный за веру. Стонал и вздрагивал после каждого удара, тычась распухшими губами в скамью… А потом как будто перестало болеть…
Хоть и развязала стража ремни — подняться не мог. Так и остался лежать на скамье, впав в забытье. Только услыхал, будто сквозь пелену тумана, голос капрала Жабицкого:
— Завтра на базаре посадить схизмата на кол…
Сколько пролежал, Фонька Драный Нос не знает. Очнулся — в склепе никого не было. Во рту пересохло. Ах, какая разница, если осталось жить меньше дня. С трудом сел на скамью и упал. Вспомнил, что возле скамьи стояло корыто. Попытался подняться, да все тело иглами проняло. Но все же поднялся, нашарил корыто. Припал к нему, напился тухлой воды. Подумалось: вот так и смертушка пришла… А умирать Фонька Драный Нос должен не сразу, а медленно, в муках, чтоб чувствовал ее, смерть…
— Не хочу! — закричал Фонька и обхватил голову руками. — Не хочу помирать! Господи, ты слышишь меня?!
«А чего я кричу? — шепотом спросил Фонька Драный Нос. — Кричать нечего. Кричи — не кричи… На кол…» Дополз до стены, нащупал дверь. Сквозь неплотно сбитые доски тянуло ночным холодом. Лег у двери. Поворачиваясь на бок, уперся руками в доски. Скрипнула дверь ржавыми петлями. И сразу же, как птица, пролетела мысль: а может, слабая дверь?.. Если у двери стража?.. Лучше от алебарды, чем на кол… Шатаясь, поднялся и приложился к двери — заперта на засовку снаружи: бренчит засовка. У дверей нету стражи, иначе бы подала голос. Палач, наверно, махнул рукой: караулить нечего, еле дышит хлоп.
Фонька Драный Нос налег на дверь. Выгибается и пружинит засов. Другим бы разом вышиб ее с ходу. С трудом согнулся, стал на колени, просадил руки в щель порога. Не поднять. Где-то недалеко залаяла собака. Прислушался. Когда снова стало тихо, уперся боком в ушак, а руками в дверь. Поддалось старое железо, выгнулось. Теперь можно просунуть пальцы. Стучит взволнованно сердце. Налег всей грудью, и соскочила засовка. Отлетела дверь, и Фонька Драный Нос грохнулся на пороге. Аж в голове замутило. По скрипучим ступеням выполз из склепа. Ударила в лицо ночная прохлада. Звездное небо над головой, тишина. Где-то недалеко, в сарае, пропел петух, и Фонька Драный Нос вздрогнул. Но ни говора людского, ни стражи. Поднялся и, шатаясь, побрел к сараю, который вырисовывался на темном небе густым, нечетким пятном. С трудом перелез через шаткую ограду и, обессилев, упал в крапиву. «Ничего, — говорил себе, тяжело дыша и смачивая языком пересохшие губы. — Мы, холопы, живучие…» Полежал немного, отдышался. И, собравшись с силами, побрел огородами, огибая Великий посад…
Роман И. Клаза «Белая Русь» посвящен одной из ярких страниц в истории освободительной войны народных масс Белоруссии в XVII веке. В центре произведения — восстание в Пинске в 1648 году, где горожане и крестьяне совместно с казаками, которых прислал на помощь Богдан Хмельницкий, ведут смертельную борьбу с войсками гетмана Радзивилла.
Попаданец Юра Серов познакомился со странными профессорами-историками и попал в историю. В очень странную историю, где реальность переплетается с вымыслом, а вымысел так и норовит стать неоспоримой истиной. Как разобраться? Как понять, что в Истории ложь, а что — правда? Как узнать, где начинается сказка, а где она заканчивается? Просто! Надо поставить мысленный эксперимент!
4833 год от Р. Х. С.-Петербург. Перемещение в Прошлое стало обыденным делом. Группа второкурсников направлена в Петербург 1833 года на первую практику. Троицу объединяет тайный заговор. В тот год в непрерывном течении Времени возникла дискретная пауза, в течение которой можно влиять на исторические события и судьбы людей. Она получила название «Файф-о-клок сатаны», или «Дьявольский полдник». Пьеса стала финалистом 9-го Международного конкурса современной драматургии «Время драмы, 2016, лето».
Повести и рассказы советского писателя и журналиста В. Г. Иванова-Леонова, объединенные темой антиколониальной борьбы народов Южной Африки в 60-е годы.
Александр Петрович Павлов – русский писатель, теперь незаслуженно забытый, из-под пера которого на рубеже XIX и XX вв. вышло немало захватывающих исторических романов, которые по нынешним временам смело можно отнести к жанру авантюрных. Среди них «Наперекор судьбе», «В сетях властолюбцев», «Торжество любви», «Под сенью короны» и другие.В данном томе представлен роман «У ступеней трона», в котором разворачиваются события, происшедшие за короткий период правления Россией регентши Анны Леопольдовны, племянницы Анны Иоанновны.
Действие романа относится к I веку н. э. — времени становления христианства; события, полные драматизма, описываемые в нем, связаны с чашей, из которой пил Иисус во время тайной вечери, а среди участников событий — и святые апостолы. Главный герой — молодой скульптор из Антиохии Василий. Врач Лука, известный нам как апостол Лука, приводит его в дом Иосифа Аримафейского, где хранится чаша, из которой пил сам Христос во время последней вечери с апостолами. Василию заказывают оправу для святой чаши — так начинается одиссея скульптора и чаши, которых преследуют фанатики-иудеи и римляне.
Данная книга посвящена истории Крымской войны, которая в широких читательских кругах запомнилась знаменитой «Севастопольской страдой». Это не совсем точно. Как теперь установлено, то была, по сути, война России со всем тогдашним цивилизованным миром. Россию хотели отбросить в Азию, но это не удалось. В книге представлены документы и мемуары, в том числе иностранные, роман писателя С. Сергеева-Ценского, а также повесть писателя С. Семанова о канцлере М. Горчакове, 200-летие которого широко отмечалось в России в 1998 году. В сборнике: Сергеев-Ценский Серг.