Навеки твоя - [72]

Посмотрев на полусонную Анжелику, которая прижалась головкой к его широкому плечу, Кинрат нежно улыбнулся. Прижав ладонь к изящной спине Франсин, он приобнял ее и повел в монастырь.

Лахлану безумно хотелось окунуться в горячую пенную воду. Дамы уже выкупались и теперь отдыхали, лежа на набитых соломой матрасах. Анжелику с няней разместили в соседней комнате. За ними присматривал Уолтер. Леди Франсин осторожно прокралась в комнату, которую ей, ради ее же безопасности, приходилось делить с Лахланом. Наружная дверь была крепко заперта, а в коридоре стоял на часах Касберт.

Наполнив медную ванну парующей водой, Родди помог Лахлану снять высокие сапоги, а потом ушел с Колином на конюшню, чтобы устроиться на ночлег рядом с лошадьми.

Лахлан наконец дождался своей очереди и теперь мог смыть с себя дорожную пыль и грязь. «Если вдруг Франсин что-нибудь понадобится и она позовет меня, то я услышу», — подумал он, решив оставить внутреннюю дверь слегка приоткрытой. Граф быстро снял с себя камзол и бриджи и швырнул их на стоявшую рядом скамью. Стащив через голову рубашку, он подошел к ванне и только собрался погрузиться в воду, как услышал тихий шорох шагов. Кто-то крадучись подошел к двери, ведущей в ванную комнату.

Он знал, кто сейчас стоит за дверью и наблюдает за ним. Слегка повернув голову, Лахлан посмотрел через плечо и увидел босые ступни Франсин. Спрятавшись за приоткрытой дверью, она подглядывала за ним.

Кинрат улыбнулся: «Если ей так хочется увидеть меня обнаженным, то я ничего не имею против». Однако осознание того, что она, притаившись, наблюдает, как он раздевается, с новой силой вызвало в его душе и теле тот огонь, который вспыхнул, когда он увидел эту несносную графиню целующейся с другими мужчинами. А ведь он так старался погасить это пламя…

Он, конечно, еще в самом начале путешествия понял, что его выдержка и терпение подвергнутся тяжелому испытанию. Однако даже представить себе не мог, насколько суровым оно окажется.

Его мужское самолюбие было тогда так задето, его охватила такая жгучая, всепоглощающая ревность, что он готов был убить любого. Но сейчас, увидев, что леди Уолсингхем украдкой наблюдает за тем, как он раздевается, Лахлан ощутил огромное облегчение. Словно на его израненную, уязвленную гордость наложили целебный бальзам.

Господь милосердный, прости и помилуй! Франсин прекрасно понимала, что ведет себя крайне непристойно, хотя видела только спину Кинрата. Подглядывать за мужчиной, принимающим ванну, — это стыдно и грешно, и она это понимала. Ей, наверное, утром следует исповедаться отцу Крофту. Но ей понравилось то, что она увидела. По правде говоря, даже если бы она очень захотела, то все равно не смогла бы заставить себя оторвать взгляд от тела этого шотландца с темно-каштановыми волосами.

Тело Кинрата было таким же красивым и сильным, как тела древних богов. Когда он поднял руки, снимая с себя рубашку, рельефные мышцы спины и плеч натянулись, как тугие канаты. Изучив узкие бедра и упругие ягодицы горца, Франсин перевела взгляд на его мускулистые ноги. Такое великолепное тело могло принадлежать только могучему, не знающему поражений воину. Даже будучи абсолютно голым, этот великан шотландец излучал дикую, необузданную силу.

Забыв обо всем на свете, Франсин, словно зачарованная, любовалась прекрасным образцом мужчины. Пытаясь унять сумасшедшее биение сердца, она прижала руку к груди.

Казалось, что огромная татуировка в виде ястреба с расправленными крыльями, полностью покрывавшая его широкие плечи, — это символ, олицетворяющий силу магических чар, которые невозможно разрушить. Может быть, эта хищная птица и является тем ключом к волшебной загадке, который она пытается отыскать?

Чувствуя, как краснеют ее щеки, Франсин прикусила губу и, затаив дыхание, продолжила наблюдать, как Кинрат влез в медную ванну и погрузился в дымящуюся воду. В ту самую ванну, в которой она сама недавно мылась…

Удобно усевшись, он дотянулся рукой до затылка и развязал кожаный шнурок, стягивающий его косу. Бросив шнурок на пол, туда, где лежал меч, он запустил пальцы в свои рыжевато-каштановые волосы, расплел косу и нырнул с головой в пенную воду.

Франсин понимала, что ей нужно покинуть комнату до того, как этот мужчина обнаружит, что за ним подглядывают. Однако даже ее строгая совесть не могла заставить ноги сдвинуться с места.

В этот момент Кинрат вынырнул и взмахнул головой, стряхивая волосы с лица. «Слишком поздно. Теперь я не смогу уйти незамеченной», — подумала Франсин.

— Иди ко мне и залезай в ванну, любимая. Мы с тобой вместе поплещемся, — ласково сказал он, не глядя на нее. — Здесь много места, мы запросто поместимся.

Открыв рот от изумления, она попятилась.

Значит, он знал, что за ним подглядывают? Интересно, когда он это понял?

Женщина замерла, притворившись, что не слышит его.

Повернувшись, Кинрат посмотрел ей прямо в глаза и протянул руку.

— Иди ко мне, — произнес он нежно, почти заискивающе, но взгляд его был страстным и призывным.

Франсин очень хотелось стащить через голову ночную рубашку и забраться в ванну к этому долговязому шотландцу. Но она покачала головой и сказала: