Навеки твоя - [2]

Однако при сложившихся обстоятельствах, услышав надоевший припев, Лахлан чертовски обрадовался.

Когда свист приблизился, он смог разглядеть очертания всадника крупного телосложения. По весеннему полю, усыпанному трупами, на гнедом жеребце ехал его родной братец.

Опершись на локоть, Лахлан приподнялся и, заложив в рот два пальца, свистнул в ответ.

— Ты просто болван безмозглый, — усмехнулся Кейр. Спешившись, он подошел к брату и наклонился, заслонив своим телом восходящее солнце. — Неужели ты не знаешь, что, когда твой конь падает, нужно спрыгнуть с него?

— Я просто не успел этого сделать, — угрюмо ответил Лахлан. — А теперь, черт побери, давай вытаскивай меня отсюда.

— Нога сломана?

— Не думаю. Я целую ночь пролежал под конем, и у меня все тело онемело. Слава Всевышнему, ты нашел меня!

— Когда ты не явился в замок вместе с королем Джейми к началу танцев, я понял, что ты попал в беду, — язвительно усмехнувшись, сказал Кейр, и в его зеленых глазах зажглись озорные огоньки. — Я ведь знаю, что, если предоставляется случай приласкать какую-нибудь благородную даму, ты его ни за что не упустишь.

— Уверяю тебя, что предпочел бы провести эту ночь в объятиях ласковых и нежных ручек, — признался Лахлан.

Негромко насвистывая, Кейр сначала отрезал плетеный шнур от валявшегося рядом знамени, потом один конец шнура привязал к передней луке своего седла, а вторым концом обмотал мертвого коня. Слегка похлопав по крупу гнедого мерина, Кейр заставил его двинуться и оттащить труп в сторону.

— Только не спеши, мальчик, — сказал Кейр коню. — Сейчас, верзила, все нужно делать медленно и осторожно.

Когда тяжелую тушу наконец стянули с ног Лахлана, тот от боли стиснул зубы.

— Господь милосердный, — простонал он.

— Нет, это всего лишь я, — ободряюще улыбнулся Кейр.

Он отстегнул латы, защищавшие ногу Лахлана, и отбросил в сторону стальную пластину и наколенник, потом осторожно ощупал ногу, пытаясь определить, все ли кости целы.

— Перелома нет, — заверил он старшего брата и помог тому подняться на ноги. Он поддерживал Лахлана, забросив его руку на свои могучие плечи. — Стой на здоровой ноге, пока не восстановится кровоток.

Резкая боль буквально обожгла ногу Лахлана от бедра до самой ступни, когда онемевшая конечность начала обретать чувствительность.

— Ты случайно ночью не слышал, чтобы кто-нибудь здесь звал на помощь по-шотландски? — спросил Кейр, оглянувшись на мертвые тела солдат, лежавшие поблизости.

Покачав в ответ головой, Лахлан скривился и начал растирать затекшую ногу.

— Давай поскорее уберемся отсюда, — произнес он сдавленным голосом, — а то придется отбиваться от мародеров или еще того хуже. Я тут такое увидел! Расскажу, так ты не поверишь.

— Что случилось? — спросил Кейр.

Посмотрев в горящие любопытством глаза брата, Лахлан стащил с рук длинные перчатки.

— Расскажу по дороге.

Сев на своего коня, Кейр протянул ему руку. Преодолевая жгучую боль, он схватился за нее и забросил пострадавшую ногу на спину гнедого мерина.

Обхватив младшего брата за талию, Лахлан засунул пальцы под ремень Кейра.

— И не надо всю дорогу до Роксборо насвистывать этот проклятый мотивчик, — проворчал он.

Раскатистый хохот Кейра громом разнесся в утренней тишине.

— И это твоя благодарность за то, что я приехал тебя спасать? — ответил он, тряхнув своей черноволосой головой. — Мне, между прочим, пришлось отложить очень выгодную партию: у меня на руках были такие карты, что я мог выиграть целое состояние. В следующий раз, когда нужно будет выручать тебя из беды, обращайся к Рори.

— А где, черт возьми, наш старший брат?

— Думаю, что в это самое время лейрд[1] Мак-Лин греет свой зад возле пылающего жарким пламенем камина в замке Стелкейр. Он все еще в горах, парень. Там, где нам всем надлежит быть.

Лахлан презрительно фыркнул, вспомнив свой безрассудный поступок.

— В следующий раз, когда король Джеймс захочет отправиться в Нортумберленд, взяв с собой небольшой отрядец, чтобы слегка поживиться за счет грабежа, я тоже буду там.

— Поедешь вместе с королем?

— Нет, буду греть свой зад в Стелкейре рядом с Рори.

Глава первая

Июнь 1503 г.

Дворец Колливестон

Нортгемптоншир. Англия

Франсин стояла вместе с другими фрейлинами, наблюдая со своего места за горцами, которые уверенной походкой прошествовали в тронный зал Тюдоров. Двенадцать шотландцев, облаченных в красно-черные килты и береты, украшенные перьями, в чулках и башмаках с пряжками, приблизились к его величеству Генриху VII, милостью божьей королю Англии, Уэльса и Ирландии. Они шли, гордо подняв головы, широко расправив плечи и выпрямив спины, словно солдаты, несущие алебарды.

Их предводитель был необычайно высоким — выше всех мужчин, находившихся в зале. Даже выше английских рыцарей, которые с таким мужеством и отвагой сражались в битве при Кале[2]. Его длинные рыжевато-каштановые волосы, стянутые бархатной ленточкой, свисали на спину. Клетчатый плед был пристегнут к красному жилету длинной, отделанной драгоценными камнями булавкой и наброшен на широкое мускулистое плечо. В правом ухе сверкал огромный рубин, поражая своей изысканностью и великолепием.