Навеки твой - [37]

– Да? – хором спросили Дэниел и Аманда.

– Да, мы проводили обширные исследования во время Пиренейской кампании. Люди, которые лгут, выдают себя. Они быстрее моргают, у них бегают глаза, затруднено дыхание. Меняется тембр голоса.

Дэниел начал чесать ухо. Аманда была в восхищении.

– Так вы не мучили заключенных?

– Конечно, нет!

От негодования зуд у Дэниела прошел.

– Я вызвал бы на дуэль любого, кто осмелился бы сказать мне в лицо, что мы это делали. Но сплетни не остановишь!

– Я не верила, что эти обвинения справедливы, вы так добры. Но зачем позволять распространяться рассказам о жестокости?

Потому что они не додумались до гениальной мысли Советника о научных исследованиях, подумал Рекс. А вслух сказал:

– Потому что сплетни работали на нас. Если пленные боялись, что я им отрежу… мм… уши, а Дэниел просто сядет на них, они охотнее рассказывали нам то, что мы хотели знать. Блеск ножа, – Рекс вытащил лезвие из сапога, – и огромные кулаки Дэниела производили нужное впечатление. И пленные говорили. Дорога была каждая минута, генералы ждали информацию, чтобы развернуть наши отряды или выстроить оборону. Они должны были знать, где враг и каковы его планы. Если пленные знали это, узнавали и мы.

– Я ничему другому не верила.

Да, она почти не верила кровавым историям. Рекс мог сказать это по оранжевым вспышкам.

– И ваша матушка никогда не верила слухам.

Леди Ройс знала правду, но Рекс не желал думать об этом.

– Вы можете мне показать?

– Что показать?

– Как определить правду?

– Гм… Исследование не было опубликовано в интересах национальной безопасности, но поскольку мы друзья… Внимательно смотрите на Дэниела. Я буду задавать ему простые вопросы, он иногда солжет, иногда скажет правду.

– Я?

– Да, ты. Как зовут твою мать?

– Кора.

– Вы видели?

– Что?

– Смотрите внимательнее. Дэниел, как зовут твою мать?

– К… – Увидев, что Рекс покачал головой, он ответил: – Кэролайн, – и почесал нос.

– Ага! Видите, он чаще заморгал.

– Я, должно быть, просмотрела. Позвольте мне попробовать! Дэниел, какое ваше второе имя?

– Я его никогда никому не говорю!

Рекс рассмеялся. Аманда умоляла. Дэниел посмотрел на кузена, который одними губами сказал: «Солги».

– Ролстон.

Аманда отложила букет фиалок.

– Не могу определить.

– Верно, – сказал Дэниел и перестал чесать нос. Аманда повернулась к Рексу:

– Я вам нравлюсь?

– Боже милостивый, что это за вопрос? – Рекс заморгал. Его голос поднялся на октаву. Глаза метались от Аманды к усмехающемуся Дэниелу, потом к фарфоровым собачкам на каминной полке.

– Да, – хрипло ответил он. – А я вам нравлюсь?

Она не колебалась, не заморгала, голос у нее не дрогнул.

– Да.

Синий! Сердце запрыгало в груди Рекса.

Аманда даже не подозревала, что она такая смелая и дерзкая. Приличная молодая леди, которую она пестовала в себе двадцать два года, казалось, исчезла в тюрьме. Ни одна женщина благородного происхождения не задаст подобных вопросов джентльмену, которого знает два дня и который вдобавок должным образом ей не представлен.

Однако каково бы ни было решение суда, в глазах света она больше не леди, так что до некоторой степени может свободно говорить, что думает, и не скрывать своих чувств. Надвигающаяся смерть и жизнь в тюрьме меняют взгляды. Вежливость, условности, жеманство… у нее нет времени на эту чепуху.

Она нравится лорду Рексфорду, Рексу, и, значит, не такая уж она для него обуза. Аманда с трудом верила, что богатый, высокородный джентльмен мог бы оказать дружескую поддержку женщине без гроша, с погубленной репутацией, к тому же обвиненной в убийстве.

Он принес ей подарки. Он сказал, что она ему нравится. Мир не так жесток, когда цветут фиалки и честные синие глаза улыбаются ей.

Глава 14

Няня выпроводила джентльменов и отвела Аманду назад в спальню. Завтра, объявила няня, мисс можно разрешить спуститься вниз и позавтракать с виконтом и его кузеном, хотя нельзя гарантировать качество пищи, приготовленной экономкой.

И завтра, пробормотала, выходя, няня, графиня возвращается домой, к всеобщей пользе.

– Знаешь, она права, – сказал Рексу Дэниел, потягивая херес в гостиной.

– Что мисс Карвилл, Аманде, завтра будет значительно лучше? Она очень окрепла, правда? Она еще слишком худа, и вид у нее такой, будто ее ветром сдует, и все-таки она противостоит шторму. Для женщины она храбрая. Как думаешь?

Дэниел нахмурился над бокалом.

– Я думаю, что ты не думаешь головой. И еще я думаю, что няня права, здесь нужна компаньонка. Не хорошо девушке оставаться одной с нами.

– Почему? Мы здесь, чтобы помочь ей, а не губить ее здоровье.

– Когда это ты так отупел? Няню волнует репутация девушки, а не ее здоровье.

– Когда это ты стал волноваться из-за светских формальностей? – возразил Рекс. – Прямо оплот респектабельности. А не ты ли пару дней назад лакал скверный джин в свинарнике?

– Я никогда не говорил, что являюсь эталоном пристойного поведения. В том-то и проблема. Мы оба – неподходящая компания для приличной женщины. Молодой, незамужней женщины, – добавил Дэниел на случай, если кузен забыл.

Рекс в ответ поднял бокал. Он едва сдерживался, чтобы не ворваться к ней в спальню только ради того, чтобы увидеть ее ангельские кудри и нежную улыбку. Он не остановился бы в дверном проеме, во всяком случае, не в своих мечтах. В действительности он никогда не переступит черту в буквальном и переносном смысле. Рекс без напоминаний сознавал опасность.