Навеки Элис - [52]
Никаких пробежек без Джона. Она может потеряться или пострадать физически. Но раньше она тоже не бегала без Джона. Он часто бывал в разъездах, а когда оставался в городе, уходил в Гарвард рано утром и работал там допоздна. А ко времени возвращения был слишком измотан. Ее пробежки зависели от него, она это ненавидела, особенно с тех пор, как на него нельзя было положиться.
Она взяла телефон и набрала номер с холодильника.
— Да?
— Мы будем сегодня бегать? — спросила она.
— Не знаю, может быть, у меня встреча. Я тебе перезвоню, — сказал Джон.
— Мне действительно необходимо пойти на пробежку.
— Я позвоню тебе позже.
— Когда?
— Когда смогу.
— Хорошо.
Она повесила трубку, посмотрела в окно, потом на кроссовки на ногах. Стянула их и бросила в стену.
Она устала быть разумной и понимающей. Он должен работать. Но почему он не понимает, что ей нужно бегать? Если такая простая вещь, как регулярные физические упражнения, действительно противостоят прогрессированию ее болезни, значит, ей надо бегать как можно чаще. Не исключено, что каждый раз, когда он говорит «не сегодня», она теряет нейроны, которые могла бы сохранить. Умирание набирает скорость по искусственным причинам. Джон убивает ее.
Она снова взяла телефон.
— Что? — тихо и раздраженно спросил Джон.
— Пообещай, что мы будем сегодня бегать.
— Простите, я быстро, — сказал он кому-то еще. — Пожалуйста, Элис, давай я перезвоню тебе после того, как закончится эта встреча.
— Сегодня мне необходима пробежка.
— Я пока не знаю, когда закончу работать.
— И?
— Поэтому я считаю, что нам следует купить тебе тренажер.
— Да пошел ты! — И она повесила трубку.
Она допускала, что это не было проявлением понимания с ее стороны. Последнее время у нее довольно часто случались вспышки гнева. Но она не могла сказать, было ли это свидетельством прогрессирующей болезни или правомерной реакцией. Ей нужен тренажер. Ей нужен Джон. Может, не стоило быть такой упрямой. Может, она тоже себя убивает.
Она всегда могла пойти куда-нибудь без него. Конечно, это «куда-нибудь» должно быть безопасным местом. Она могла пойти в свой офис. Но она не хотела идти в свой офис. Там было скучно, она чувствовала себя чужой и ненужной в собственном офисе. Там она чувствовала себя глупо. Она больше не принадлежала этому месту. Во всем пространстве Гарварда не было места для профессора когнитивной психологии с нарушением когнитивности.
Она сидела в кресле в гостиной и пыталась придумать, чем заняться. Ничего стоящего не приходило в голову. Она попыталась представить завтрашний день, следующую неделю, предстоящую зиму. Ничего стоящего не приходило в голову. Ей было скучно, она чувствовала себя чужой и ненужной в собственной гостиной. День клонился к закату, тени от Тима Бёртона,[26] извиваясь, ползли по полу и стенам. Она наблюдала, как они растворяются в полумраке комнаты. Элис закрыла глаза и заснула.
Она стояла посреди спальни. Совершенно голая, если не считать носки и браслет «безопасное возвращение», и с рычанием боролась с предметом одежды на своей голове. Как в танце хореографии Марты Грэхем,[27] ее схватка с обмотанной вокруг головы вещью выглядела как физическое и поэтичное выражение гнева. Она издала протяжный крик.
— Что случилось? — спросил Джон, вбегая в спальню.
Она в панике уставилась на него одним глазом через круглую дыру в скрученной тряпке.
— Я не могу! Не могу понять, как надеть этот чертов спортивный лифчик. Я забыла, как надевается бюстгальтер, Джон! Я не могу надеть мой собственный бюстгальтер!
Он подошел ближе и осмотрел ее голову.
— Это не бюстгальтер, Эли, это трусики.
Она рассмеялась.
— Это не смешно, — сказал Джон.
Она засмеялась громче.
— Перестань, это не смешно. Послушай, если ты хочешь на пробежку, то поторопись и одевайся. У меня мало времени.
Он вышел из комнаты. Он не мог смотреть, как она стоит там голая, с трусами на голове и хохочет над собственным безумием.
Элис знала, что сидящая напротив нее молодая женщина — ее дочь, но ее тревожило отсутствие уверенности в этом знании. Она знала, что у нее есть дочь по имени Лидия, но, когда она смотрела на эту молодую женщину, ее знание о том, что перед ней дочь, было скорее академическим, чем безусловным. Это был факт, с которым она соглашалась, информация, которую ей предоставили и которую она приняла как истину.
Она посмотрела на Тома и Анну, они тоже сидели за столом, и ей удалось автоматически связать их с воспоминаниями о своей старшей дочери и о сыне. Она могла представить Анну в свадебном платье, на балу в начальной школе, колледже и средней школе. В белоснежной ночной сорочке. Эта сорочка так нравилась трехлетней Анне, что она хотела носить ее каждый день. Она помнила Тома в шапочке и плаще, в гипсе, после того как он, катаясь на лыжах, сломал ногу, в брекетах, в униформе «Маленькой лиги» и у себя на руках, когда он был совсем крошечным.
Историю Лидии она тоже могла представить, но почему-то эта женщина, которая сидела напротив, не была неразрывно связана с ее воспоминаниями о младшем ребенке. Это заставляло ее нервничать, появилось болезненное ощущение, как будто прошлое отделяется от настоящего, как дверь, которую снимают с петель. А вот мужчину, сидевшего рядом с Анной, она без труда идентифицировала как мужа Анны Чарли. И это было странно, потому что он вошел в их жизнь всего два года назад. Она представляла болезнь Альцгеймера как демона, который поселился у нее в голове. Этот своевольный демон производил нелогичные разрушения: он разрывал связь между Лидией сегодняшней и Лидией из прошлого, но оставлял в сохранности все, что касалось Чарли.
Элис, профессор лингвистики в Гарварде, сделала блестящую карьеру, пользуется уважением коллег и студентов. Кроме того, она любящая жена и мать троих взрослых детей. Она в отличной физической форме, полна планов и надежд. И вот на пике своей жизненной активности Элис начинает замечать, что у нее случаются провалы в памяти, возникают трудности с ориентацией в пространстве. Невролог ставит страшный диагноз… Не желая смириться со своей болезнью, Элис ведет яростную битву за память, мысли, воспоминания, за своих любимых и близких… В одноименном фильме, снятом по роману «Всё ещё Элис», главные роли исполнили Алек Болдуин и Джулианна Мур, которая за свою работу в этой картине была удостоена множества наград, в том числе премии «Оскар». Ранее книга выходила под названием «Навеки Элис».
Представьте семью: отец-полицейский, домохозяйка мать и четверо славных детей. А теперь представьте, как однажды на приеме у врача отец семейства узнает, что у него неизлечимое заболевание – болезнь Хантингтона, которая уничтожит его тело и разум в ближайшие 15 лет. Да, болезнь генетическая, это значит, что с вероятностью в пятьдесят процентов дочка, профессиональная балерина, не сможет больше танцевать. И можно забыть о внуках, ведь они тоже в зоне риска. Как дальше жить О’Брайенам? Вариантов несколько: можно сдаться, жалеть себя, злиться, молиться, ждать конца.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.