Наваждение - [98]

Когда наконец был подписан мир и поезд с демобилизованными солдатами прибыл на вокзал в Нью-Йорке, его встретил отец, который ужасно постарел и был сломлен горем. Старший брат, Бретт, погиб под Гетисбергом, и отец умолял Деклана занять его место в семейном бизнесе. Деклан мягко, но решительно отказался.

Может быть, он бы повел себя по-иному, если бы Бретт умер естественной смертью, но никому не суждено было вернуться таким же, как прежде, из той мешанины страха, отчаянной храбрости, невообразимого безумия и жестокости, которые именовались войной. Он видел множество людей, умиравших в жестоких муках, он многих убивал сам, он насмерть ругался со своими командирами, отдававшими бестолковые приказы, он под угрозой расстрела удерживал своих подчиненных от мародерства и спас от насилия не одну насмерть перепуганную леди-южанку. Он прошел настоящее крещение огнем, и хотя многие из его однополчан не выжили в кровавой мясорубке, сам Деклан вышел из нее с волей, закаленной крепче булатной стали.

Он знал, что его мать была потрясена этими метаморфозами, его жестокими и циничными понятиями о добре и человечности. Она не могла найти общий язык с этим грубым солдатом с горящим взором, который даже не пожелал остаться на устроенный в честь его возвращения прием и задержался в родном доме настолько, чтобы успеть принять ванну и сменить истрепанный мундир на новый костюм, в котором он поднялся на борт первого же парохода, идущего обратно на Юг. Ей не дано было понять, что там он оставил незаконченное дело – дело восстановления той поруганной земли, которую он собственноручно помогал разорять. Ну кто же, кроме него, должен был теперь этим заниматься?

Слушая звуки музыки, доносившиеся из окон «Края Света», он мрачно ухмыльнулся сам себе. Высокие материи? Дерьмо! Он явился сюда, ведомый лишь одним желанием – жаждой наживы. Он не упустил золотой возможности приобрести по дешевке землю и построить на ней собственную империю – из праха, в который сам поверг Луизиану.

И он построил ее – заплатив годами изнурительного труда, пройдя через трудности и разочарования, он сделал эту речную долину своим родным домом. Он побывал во всех городах по берегам Миссисипи, он водил тяжелые баржи, всегда доставляя груз вовремя и заслужив репутацию грубого, но неплохого парня, который никогда никого не продаст, не нарушит данного слова и не обманет.

Конечно, никто не назвал бы его ангелом – он увлекался азартной игрой, постоянно встревал в драки и путался с проститутками, чтобы унять порывы своей горячей натуры. Любовь не входила в его жизненные расчеты. Он слишком часто видел, как в эту ловушку попадались другие мужчины, и не собирался позволить случиться чему-нибудь с собой. Зачем подвергаться излишнему риску? Если он влюбится, он может пострадать от любви. Если он женится, жена может умереть, забрав с собою в могилу и их детей. Жизнь – слишком жестокая вещь. И он достаточно испытал в ней горя, особенно в тот день, когда ему сообщили, что Бретта разорвало на части снарядом. И он поклялся себе, что никогда и никого не подпустит близко к своей душе. Так он надеялся избежать повторения жестоких мучений из-за утраты любимого человека.

Деклан докурил сигару, отшвырнул окурок в траву и направился по дорожке в сторону дома. Он быстро взбежал по ступеням парадного крыльца, отдал шляпу, плащ и кнут лакею, поправил перед зеркалом галстук, пригладил рукою волосы и перешагнул порог гостиной.

Первая, кого он увидел, была Кэтрин.

ГЛАВА 11

Она была в салатового оттенка шелковом платье, обнажавшем одно плечо на манер греческой туники. Единственным украшением были изумрудные в золотой оправе серьги. Блестящие каштановые волосы были гладко зачесаны и закреплены на затылке черепаховыми гребенками. Деклан мало разбирался в женских туалетах, однако и он не мог не заметить, что ее наряд сильно отличался от тех пышных, нарочито роскошных платьев, что выбрали для сегодняшнего бала остальные дамы.

Он явился сюда, когда танцы были в полном разгаре: холодные закуски, стоявшие на покрытых дамасскими скатертями столах, были наполовину съедены, буфет подвергся опустошительному нашествию, и было выпито уже немало бутылок шампанского. Однако от этого атмосфера лишь более оживилась, гости болтали, шутили и смеялись, кружась в ритме вальса или легкомысленной польки, с радостью позабыв о своих повседневных обязанностях и заботах.

Кэтрин остолбенела, увидав его, прислонившегося к стене. Она уже почти уверилась в том, что этот нежеланный гость решил не появляться в ее доме. Ему повезло войти именно в тот единственный за весь вечер момент, когда она была одна – только что спустилась из своей спальни, куда забежала ненадолго, чтобы освежить разгоряченный лоб одеколоном. В гостиной было полно народу, но едва их взгляды встретились, у обоих возникло ощущение, что кроме них здесь никого нет, словно их встреча произошла на высоком горном пике, вдали от остального мира.

«Спокойствие, – резко приказала она себе. – Дыши глубже. Так-то лучше. Теперь ты овладела собой».

– Мисс Энсон. – Он подошел к ней, поклонился и поднес руку к губам, едва коснувшись ее в поцелуе.