Наваждение и благородство - [27]

Барон вспомнил себя в молодости и невольно улыбнулся: «Все-таки Генрих весь в меня. Я тоже был не против покутить, ну и все в таком же духе… Хорошее было время, веселое и беззаботное… В юные года это вполне допустимо. Когда же еще безоглядно радоваться бытию и творить глупости? А когда встретил Софию, все изменилось, и стал я примерным мужем и отцом».

И снова с грустью барон подумал о своей первой жене, матери Генриха, которую так сильно любил. Ее безвременная смерть надолго погрузила Александра Львовича в печаль и меланхолию.

Андрюша заметил барона и радостно бросился к нему:

– Папенька! – мальчик крепко обнял отца, а тот погладил сына по голове и поцеловал в лоб.

Екатерина порывисто поднялась навстречу барону, но он жестом остановил ее:

– Катенька, ты здесь больше не гувернантка. Чувствуй себя как хозяйка. Как прошел день? Ты не утомилась? – барона беспокоило здоровье девушки. Как жаль, что он только вчера обо всем узнал. Ей надо беречь себя, больше отдыхать и не волноваться.

– Спасибо, Александр Львович, все хорошо. Андрюша ждал вас, он готов ехать к дяде, все уже собрано.

Скоро приехал дядя мальчика – средних лет мужчина приятной наружности, но какой-то обычный и бесцветный. Сын аптекаря, он удачно женился и находился в некоторой зависимости от состоятельной жены и ее родственников. А они очень кичились своим родством с фон Бергами. В общем-то неплохие люди, они тем не менее отличались тщеславием. Старому барону это было вовсе не по душе, но он поддерживал отношения с ними, в основном, ради Андрея – ведь родню не выбирают.

Барон еще раз порадовался, что не породнился с Розенфельдами. Все-таки его сын сделал правильный выбор.

Андрюша крепко обнял Екатерину и прижался к ней.

– Екатерина Павловна, я буду скучать! А вы?

– И я буду скучать!

Девушка тоже обняла воспитанника и поцеловала его в обе щеки.

Он протянул ей сложенный листок:

– Это я для вас нарисовал, чтобы вы обо мне не забыли. Разверните, видите – это цветы, которые мы собирали на лугу. А это бабочка, которую я поймал для вас, а потом отпустил, чтобы она не умерла. Когда вернусь, нарисую, что видел у дяди. Хотите корову? С рогами. И пятнистую. У них есть стадо в имении, я видел в прошлом году.

– Хочу. Коровы мне нравятся. У них большие и добрые глаза, – Екатерина широко улыбнулась непосредственности ребенка и еще раз прижала его к себе.

Барон и Екатерина проводили Андрея и его дядю до экипажа и долго махали им вслед. Наконец коляска скрылась за поворотом, и они медленно пошли к дому. Гравий дорожки тихо шуршал у них под ногами. Старый барон наблюдал за Екатериной. Она выглядела грустной, была задумчива и молчалива.

– Катенька, – тепло обратился барон к девушке, – я надеюсь, ты скоро освоишься и перестанешь чувствовать себя неловко. Теперь мы одна семья.

Екатерина потупилась и как-то виновато улыбнулась в ответ.

Глава 13

Через несколько дней уезжал и Александр Львович. Он брал с собой немногих служащих, много частного имущества и еще больше ящиков с документами и чертежами, так как предполагал ревизию и модернизацию некоторых своих заводов. Поездка планировалась долгая и насыщенная.

Все было готово к отъезду. Егор заранее отвез обширный багаж своего господина на железнодорожную станцию, где его разместили в личном вагоне барона. Фон Берг всегда путешествовал с комфортом и не рассчитывал терять время – предполагалось, что работать начнут уже в дороге.

Генрих и Екатерина провожали барона на вокзал. Паровоз гудел, громко лязгал металлическими частями и грозно изрыгал пар, подобно фантастическому чудовищу. Носильщики шустро сновали по перрону. Вокзальная суета, шум и крики создавали нервозную атмосферу.

Александр Львович долго давал наставления старшему сыну, страшно утомил Генриха бесконечными нравоучениями и наконец обнял его и Екатерину, пожелал им счастья и любви и отбыл в деловую поездку.

– Ну вот, теперь, наконец-то, я могу покинуть ваш дом, – обратилась к Генриху Екатерина, с трудом сдерживая неприязнь и раздражение. Она хотела как можно скорее прекратить этот утомительный фарс.

– Я попрошу вас задержаться еще на два дня. У вас есть вопросы, и я обещал на них ответить, – Генрих говорил учтиво, но твердо. Он несомненно хотел, чтобы девушка осталась.

– С какой стати? Опять ваши уловки! – начала злиться Екатерина. Она и не думала выполнять его просьбу. – Почему я должна оставаться в вашем доме? Объяснений вы не даете, а если все-таки соизволите их дать, можете найти меня на квартире, которую вы грозились нанять. Или вы меня опять обманули?

– Я вас еще ни разу не обманул.

– Ну да, только всего лишь оклеветали перед вашим отцом.

– Еще раз искренне прошу меня простить. Хотя вижу, что это бесполезно… Да, я поступил подло, но я вас не обманывал.

– Конечно, клевета не обман, – саркастически заметила Екатерина.

Тут спорить было сложно.

– Деньги на ваш счет я положил на следующий день после того, как вы отказались принять наличные, – он протянул ей банковскую квитанцию. – Можете пользоваться хоть сегодня.

Екатерина взяла протянутую ей бумагу, не глядя небрежно сунула ее в сумочку и неторопливо пошла рядом с бароном по опустевшему перрону.