Наука верующих или вера ученых: век XX - [13]

…вижу, что жизнь моя была невероятно удачна – тоже меньше чем один на миллион может похвалиться такой удачей. Господи, слава Тебе!

…Прожил 72 года. Интересная, разнообразная и, в целом, незаслуженно счастливая жизнь. Вместо сталинской тюрьмы и расстрела стал американским буржуа, американским ученым, наставником научной молодежи. За что такое счастье? Ведь многие русские мальчики (характерное выражение Достоевского. – С. К.), которых я знал, были умнее и способнее меня, а они погибли или влачили жалкое существование.

…А вот тут подкралась старость, и подкрадывается смерть. Скоро придется делать операцию грыжи. Оправлюсь ли я от этой операции, и не стимулирует ли она последнее обострение лейкемии?.. Ох, боюсь, боюсь и смерти, и предшествующих ей болезней и страданий. Боже, благодарю Тебя за жизнь и молю Тебя укрепить меня перед смертью!»^[38]

Сочетание веры в Бога и разработка теории биологической эволюции в научном творчестве Ф. Г. Добржанского являются предметом пристального внимания со стороны историков науки. Согласно одному мнению, эволюционные воззрения Добржанского во многом определялись его религиозно-философскими взглядами, сформировавшимися под влиянием В. С. Соловьева. Согласно этой идее, которую можно назвать идеей религиозного эволюционизма, мир от начала творения движется от бесформенной материи к Царству Божию. На этом пути возникновение жизни, биологическая эволюция, формирование человека, возникновение сознания, падение прародителей, события Священной истории, Боговоплощение, Искупительная Голгофская Жертва и основание Церкви рассматриваются как звенья одной космической цепи событий, которая должна привести к установлению Царства Божия на Земле.

Ф. Г. Добржанский писал:

«…Христианство в основе своей эволюционно. Оно утверждает, что значение истории лежит в развитии от Творения через Искупление к Граду Божию.

…Эволюция (космическая, биологическая, человеческая) движется вперед к чему-то, как мы надеемся, – к граду Божию.

…Эволюция мира есть проявление Божества в порядке времени, и человек находится в авангарде этого процесса. В человеке и через человека имеет место продолжающееся боговоплощение»^[39].

Очевидно, что эти взгляды близко соотносятся с религиозной философией Тейяра де Шардена – католического священника, занимавшегося проблемами палеонтологии и антропологии. Не секрет, что его учение далеко от ортодоксального христианства. Согласно учению Церкви, «…падение человека, исправить которое пришел Сын Божий, отнюдь не входило в планы Создателя»^[40], иначе первородный грех и, следовательно, Искупление были бы предопределенными и Бог был бы виновником греха. Богословский аналог «христианского эволюционизма» в духе Тейяра де Шардена был выдвинут в 1930-е годы русским православным священником протоиереем Сергием Булгаковым^[41] в виде софиологии или учении о Софии Премудрости Божией. Это учение было признано нецерковным как за границей, так и в Русской Православной Церкви. По его поводу особенно ясно высказался митрополит Сергий (Страгородский) в специальном указе Московской Патриархии:

«Конечно, как всеведущий, Господь от века предвидел падение человека, предусмотрел и план спасения – вочеловечение Сына Божия. Но предвидеть – не значит хотеть или предопределить. В этом смысле, с точки зрения намерений или желаний Божиих, падение человека и вызванное им вочеловечение Сына Божия можно назвать случайностью, внесенной в первоначальный план мироздания свободной тварью»^[42].

Действительно, если космическая эволюция предопределена, то где место проявлению свободной воли живых существ, в первую очередь, свободной воли человека?

Очевидно, что богословская интерпретация эволюции в трудах Ф. Г. Добржанского в значительной степени была навеяна работами русского религиозного мыслителя Владимира Сергеевича Соловьева. Согласно меткой оценке В. В. Розанова (которую поддерживает такой авторитет, как А. Ф. Лосев), Соловьев был психологически близок к «шестидесятникам» XIX века, т. е. к позитивистам, литературный пример которых являет Базаров из тургеневских «Отцов и детей».

«В образе мыслей его, а особенно в приемах его жизни и деятельности, была бездна “шестидесятых годов”, и нельзя сомневаться, что, хотя в “Кризисе западной философии” и выступил он “против позитивизма”, то есть против них, – он их, однако, горячо любил и уважал, любил именно как “родное”, “свое”. Он был только чрезвычайно даровитый и разносторонний “шестидесятник”, так сказать, король того времени, не узнанный среди валетов и семерок. Духовная структура знаменитой реформаторской эпохи была в значительной степени и у Соловьева»^[43].

«Этот бывший ругатель Соловьева высказал такие о нем глубокие мысли, которые вообще едва ли приходили кому-нибудь в голову», – замечает А. Ф. Лосев. «Христианский позитивизм» Соловьева во многом обусловил его отношение к эволюции и тем самым повлиял и на взгляды Ф. Г. Добржанского.

Оставляя за скобками религиозное обоснование эволюции в трудах великого ученого, обратимся к его отношению к науке и религии, их сочетанию или противостоянию. В наиболее общем и популярном виде Добржанский выразил свое мнение по этому вопросу в небольшой статье «Ничто в биологии не имеет смысла кроме как в свете эволюции»