Наука побеждать. Авантюра - [22]

   Сменив уморившуюся лошадь на почтовой станции, я отправился обратно в Капсукас. Хоть я и устал после дня дороги, однако ночевать в Вильно было негде, а в Капсукасе стоял наш полк, на квартирах которого я и собирался провести ночь.

   (из воспоминаний графа Нессельроде)

   Эта встреча с Государем, ставшая определяющей для судеб всей Европы начиналась вполне обыденно. Я пришёл к Его величеству с очередным утренним докладом о состоянии дел в министерстве. Первым листом в моей папке лежала просьба французского дипломата об аудиенции. Это был личный посланник Бонапарта, прибывший с объяснениями по поводу инцидентов на западной границе Империи и письмом от французского правителя.

   Государь выслушал меня, стоя спиной к окну, а после обернулся к нему, одёрнув тяжёлую штору. Его величество долго смотрел на Петербург, как будто размышляя о чём-то, а потом совершенно неожиданно спросил у меня:

   - Как вы считаете, граф, на чьей стороне лучше всего выступить нам?

   - Осмелюсь сказать, Ваше величество, - ответил я, - ни на чьей. Конфликты в Европе имеют весьма мало отношения к нам.

   - Мы не сможем долго оставаться в стороне, - покачал головой Государь. - Очень скоро Империя окажется втянутой в войну, которая разгорается в Европе. У нас есть союзнические обязательства перед Священной Римской империей, а их вмешательство только дело времени.

   - Однако нам стоит выждать некоторое время, - всё же осмелился предложить я.

   - Промедление, конечно, не смерти подобно, но не хотелось бы принимать решения в обстоятельствах военного времени. И всё же, вопроса это не снимает. С кем и против кого лучше всего воевать России?

   - И снова прошу простить меня, Ваше величество, но, по моему мнению, России лучше не воевать вовсе.

   - Генералы твердят мне, - устало вздохнул Государь, - что нельзя упускать стратегическую инициативу. Вы, дипломаты, что война - губительна. Но не воевать сейчас нельзя. Британия и Франция стремительно набирают силу, пока они воюют друг с другом, Россия в относительной безопасности. Однако, как только одна из этих империй разделается со своим врагом или хотя бы изрядно ослабит его, вот тогда она тут же обернёт свой взор в нашу сторону. Так как вы думаете, граф, на чьей стороне нам лучше выступить?

   - В этой войне я бы поставил на Францию. У Британии сильные морской и воздушный флот, однако изрядная часть их войск расположена в Индии и Америке. А войны выигрывает пехота, как любит говорить Бонапарт.

   - Что ж, граф, - кивнул Государь, - пригласите ко мне французского посланника.

Глава 6,

В которой герой познаёт премудрости воздушного боя на практике.

   Весть о том, что мы начинаем заграничный поход против Британии, застала меня в Капсукасе. Батальон Губанова вернули на отдых в расположение полка после двух месяцев службы. Однако не успел первый батальон нашего полка выдвинуться к Шодровичам, как из штаба Западной армии пришёл приказ всем полкам, расквартированным на границе вернуться в Вильно. Так что в Шодровичи отбыл резервный батальон пограничной стражи, однако батарея Ермилова осталась стоять укреплённом застянке на случай новых инцидентов.

   Собрав армию, Михаил Богданович Барклай де Толли выступил к Варшаве, где соединился с армией генерала Жюно и, снова погрузившись на дирижабли - русские и французские - направились к испанской границе. Как не странно, нашему полку вновь выпало лететь на "Гангуте" - флагмане воздушной эскадры, отправленной Государем на помощь Бонапарту.

   В первый же день я отправился на поиски своего приятеля подпоручика Булатникова. Он нашёлся в своей крохотной каюте и, что самое удивительное, совершенно трезвый.

   - Кончился кьянти, - усмехнулся он, после взаимных приветствий. - А на самом деле, у меня принцип. Никогда не пью во время войны.

   - Отчего же? - спросил я.

   - Это вы, пехота, можете и пьяными в бой идти, - сказал Булатников, - а иные трезвыми и не бывают. В бою воздушном каждому солдату нужно твёрдо стоять на ногах.

   - Что-то я не очень понял? - покачал я головой.

   - Ты на дирижабле недавно, - как-то издалека начал подпоручик, - к качке ещё не привык. Однако нынешняя качка - ничто в сравнении с тем, что начнётся во время воздушного боя. Палуба будет биться под ногами, как будто в пляске святого Витта. Оно, конечно, многие офицеры морской пехоты - да и воздушного флота - считают, что нужно просто качаться с нею в такт - и напиваются почти до бесчувствия. Вот только я заметил одну неприятную вещь.

   - Какую? - спросил я.

   - Они первыми гибнут в сражениях, Серж, - мрачно ответил Булатников, а затем резко сменил тему: - У тебя тесак есть?

   - Нет, - сказал я. - Только вот палаш.

   - С ним ты при абордаже не развернёшься, - заметил Булатников. - Вот. - Он вынул из ножен полусаблю. - Самое лучшее оружие для боя внутри дирижабля. Хотя я сильно сомневаюсь, что до абордажа дойдёт, но всё же обратись к баталеру. У нас на "Гангуте" изрядный запас тесаков.

   - Почему же, до абордажа не дойдёт? - удивился я. - У нас же два десятка дирижаблей. Пять транспортных и пятнадцать боевых, пускай, наши, русские, и уступают британским, однако французские, разумею, ничуть не хуже.