Наука побеждать. Авантюра - [11]

   - Прапорщик, - приказал я ему, - проследите за тем, как расположатся солдаты взвода. Потом можете быть свободны.

   - Есть, - ответил он, без видимого неудовольствия, хотя, знаю на собственно примере, подобного рода приказы вызывают глухую досаду. Все отправляются отдыхать, а ты за солдатами гляди, как нянька. Однако сейчас догляд за солдатами был особенно нужен. Больше половины взвода - бывшие рекруты, ещё не освоившиеся и "пороху не нюхавшие", так что относится к ним будут с некоторым нарочитым покровительством, а молодые люди этого не любят - опять же, по себе знаю - и возможны совершенно ненужные конфликты. К которым, как говорят учёные мужи, особенно располагают закрытые помещения и постоянное напряжение.

   - Жильцов, - кивнул я денщику, ловко управлявшемуся с моим нехитрым багажом одной левой. Тот дёрнул рукой, попытавшись по привычке отдать честь, отчего ремень, прикреплённый для удобства к сундуку, съехал с плеча. Жильцов поправил его и зашагал вслед за мной.

   Пока он обустраивал наше временное пристанище, я решил немного прогуляться по внутренностям дирижабля. Развернуться в нашей каюте вместе с довольно дюжим Жильцовым было негде, да и очень уж интересно. Первым делом я заглянул в кубрик своего взвода, там всё было спокойно - прапорщик Кмит стоял в дверях, сложив руки на груди. Я поспешил дальше, чтобы не смущать его, а то выходило, что я вроде бы проверял нового офицера. Я быстро обернулся к указателю и принялся его внимательно изучать.

   Так, что тут у нас. Мостик - 100 футов по курсу. Первая орудийная, вторая орудийная и третья орудийная палубы. Ничего интересного. А это что такое? Кубрик воздушной пехоты. И всего 15 футов - против курса. То есть, буквально за этой переборкой.

   Я прошёл в страшно неудобную овальную дверь с круглым окошком-иллюминатором. За ней я обнаружил странного офицера. В петровских времён форме, треуголке и солдатским тесаком, вместо шпаги.

   - Приветствую вас, господин поручик, - усмехнулся он, отдав честь. - Честь имею представиться, подпоручик Булатников, командир ударной ландунгс-команды линейного дирижабля "Гангут".

   - Честь имею, поручик Суворов, - представился я, - командир первого взвода третьей роты третьего батальона Полоцкого пехотного полка.

   Я протянул руку Булатникову, тот крепко пожал её.

   - Держу пари, вы никогда не слышали о нас? - также весело спросил он.

   - Если честно, то да, - не стал отпираться я. - Не просветите меня, подпоручик?

   - С удовольствием, - ответил Булатников, - только не здесь. Идёмте в мою каюту, поручик, а то на этом дирижабле поговорить уже и не с кем. Вахтенные офицеры делами заняты, отдыхающим, сами понимаете, не до кого дела нет. Да и не слишком любят авиаторы общаться с нами - пехотой, пускай и воздушной. Со своими же солдатами запанибрата болтать нельзя, а уж пить тем более. Вы вино, надеюсь, пьёте?

   - Пью, - кивнул я и тут же добавил: - Умеренно.

   - У меня остались несколько бутылок славного кьянти, из Священной Римской империи. От последнего похода остались. Идёмте, поручик.

   Я охотно согласился на предложение подпоручика. Делать было, в общем-то, нечего, во вверенном мне подразделении всё спокойно, экипажу в кают-компании нас ещё не представляли, так что Булатников был, фактически, моим единственным знакомым на борту. За исключением офицеров нашего полка.

   Каюта Булатникова ничем не отличалась от моей. Разве что денщика у него явно не было - слишком уж большой беспорядок царил в каюте. Скинув патронные сумки и пояс с ножнами с полусаблей, подпоручик освободил нам два места у маленького стола, на который водрузил не без гордости бутылку итальянского вина.

   - По традиции, - начал Булатников, разлив вино по не слишком чистым стаканам, - за здоровье!

   - Ваше здоровье, - поддержал его я.

   - Между первым и вторым тостом, - не отступал от традиции подпоручик, - пуля пролететь не должна. - Он снова разлил вино.

   В общем, прежде чем начать разговор, мы успели "приговорить" первую бутылку кьянти.

   - Все знают, что царь Пётр Великий, - начал весьма печальную повесть подпоручик Булатников, - начал строить военно-морской и военно-воздушный флот. Для морского боя учредил Навигацкую школу и морскую пехоту. Для воздушного - Авиаторское училище и пехоту воздушную. Поначалу, мы были в большой чести, особенно после ландунга, по-русски, десанта, на Нарву и Нотебург. Во времена царствования Петра Второго, когда сгноили флот и едва не угробили Питерсбурх, о нас позабыли совсем, равно как и о моряках. Единокровная дщерь Петрова о флота вспомнила - и о морском, и о воздушном. Вот только задачи аэронавтов сильно изменились. Не стало лихих ландунгов на вражеские крепости. Их теперь предпочитали обрабатывать пороховыми бомбами и чёртовыми цепями. Хотя во время штурма Измаила ваш родственник...

   - Однофамилец, - машинально поправил его я.

   - Да, да, - кивнул Булатников, - прошу прощения. Так вот, во время штурма Измаила Александр Васильевич Суворов, генералиссимус наш, применил одновременный десант с воды и воздуха. Весьма удачный, кстати. Крови там пролилось - жуть! - Булатников уже изрядно выпил и то и дело сбивался, выдавая такие вот реплики. - Но канули в Лету Суворовские и Ушаковские виктории и Павел Петрович, не слишком любивший маменькиных полководцев, предал нас забвению во второй раз. Я имею в виду, воздушный флот. Возрождаться он начал только при нынешнем Государе Императоре, здравия ему и долгих лет.