Наука логики. Том II. Субъективная логика. (Материалистически структурирован) - [38]

единство обеих; но это единство непосредственно, и поэтому особенность выступает не как тотальность. В себе она есть также и эта тотальность и опосредствование; она есть по существу исключающее соотношение с другим или снятие отрицания, а именно, другой определенности — той другой, которая, однако, только предносится уму в виде мнения, ибо непосредственно она исчезает и обнаруживает себя как то же самое, чем должна была быть ее другая. Следовательно, эту всеобщность делает абстрактной то обстоятельство, что опосредствование есть лишь условие, или, иначе говоря, что оно не положено в ней самой. Так как оно не положено, то единство абстрактного имеет форму непосредственности, а содержание — форму безразличия к своей всеобщности, ибо оно не выступает как та тотальность, которую представляет собой всеобщность абсолютной отрицательности. Абстрактно–всеобщее есть, стало быть, хотя и понятие, но как лишенное понятия, как такое понятие, которое не положено как таковое.

Когда идет речь об определенном понятии, то обыкновенно имеется в виду исключительно лишь такое абстрактно–всеобщее. Равным образом и под понятием вообще большей частью разумеется лишь такое чуждое понятию понятие, и слово «рассудок» обозначает способность таких понятий. Доказательство принадлежит этому рассудку, поскольку оно движется посредством цепи понятий, т. е. лишь посредством определений. Такое движение по цепи понятий не выходит поэтому за пределы конечности и необходимости; высшую его ступень представляет собой отрицательное бесконечное, абстракция высшего существа, которое само есть не что иное, как определенность неопределенности. Абсолютная субстанция, правда, не есть такая пустая абстракция, а скорее представляет собой по своему содержанию тотальность. Но и она абстрактна потому, что лишена абсолютной формы и понятие не составляет ее наивнутреннейшей истины; хотя она есть тождество всеобщности и особенности или мышления и внеположности, это тождество, однако, не есть определенность понятия; наоборот, вне ее находится некоторый рассудок и притом — именно потому, что он находится вне ее, — случайный рассудок, в котором и для которого она существует в различных атрибутах и модусах (249).

Впрочем, абстракция не пуста, как о ней обыкновенно выражаются; она есть определенное понятие; она имеет содержанием какую–нибудь определенность; и высшее существо, эта чистая абстракция, также обладает, как мы указали, определенностью неопределенности; но определенность представляет собой неопределенность, потому что, как предполагается, она противостоит определенному. Однако, когда высказывают, что она такое, то упраздняется то самое, что, как предполагается, она есть: ее высказывают как то, что едино с определенностью, и, таким образом, из абстракции восстановляется понятие и ее истина. — Но каждое определенное понятие, разумеется, пусто постольку, поскольку оно содержит в себе не тотальность, а лишь некоторую одностороннюю определенность. Если оно даже обладает конкретным содержанием в другом отношении, например, «человек», «государство», «животное» и т. п., оно все же остается пустым понятием, поскольку его определенность не есть принцип его различий; принцип содержит в себе начало и сущность его развития и реализации; всякая же иная определенность понятия бесплодна. Поэтому если вообще обзывают понятие пустым, то при этом упускают из виду ту абсолютную его определенность, которая есть различие понятия и единственно истинное содержание в его стихии.

В связи с этим находится то обстоятельство, вследствие которого в новейшее время относятся с неуважением к рассудку и ставят его столь ниже разума (249); я говорю о той неподвижности, которую рассудок сообщает определенностям и, стало быть, конечным предметам. Эта неподвижность состоит в рассмотренной форме абстрактной всеобщности; через нее они становятся неизменными. Ибо качественная определенность, равно как и определение рефлексии по существу имеют бытие как ограниченные и через свой предел находятся в соотношении со своим другим, а тем самым имеют в себе необходимость перехода и прехождения. Но та всеобщность, которой они обладают в рассудке, сообщает им форму рефлексии в себя, вследствие чего они изъяты из соотношения с другим и стали непреходящими. Если в чистом понятии эта вечность принадлежит к его природе, то его абстрактные определения можно было бы назвать вечными сущностями лишь по их форме; а их содержание не адекватно этой форме; они поэтому не суть истина и непреходимость. Их содержание не адекватно форме потому, что оно не есть сама определенность как всеобщая, т. е. не есть тотальность различий понятия, или, иначе говоря, не есть само вся форма целиком; но форма ограниченного рассудка сама есть поэтому несовершенная, а именно, абстрактная всеобщность. — Но, далее, следует признать бесконечной силой рассудка тот факт, что он разделяет конкретное на абстрактные определенности и постигает ту глубину различия, которая вместе с тем единственно только и есть мощь, вызывающая их переход. Конкретное, доставляемое нам