Наука и техника, 2007 № 10 (17) - [24]
Еще одним важным итогом войны стали переход Клеопатры в лагерь Цезаря и ее окончательное утверждение на египетском троне как союзницы Рима.
Бюст Клеопатры VII из Antiken Museum в Берлине. На Клеопатре царская диадема и повязка на волосах.
Узнав о прибытии Цезаря в Александрию, опальная царица решила любыми средствами добиться его поддержки в борьбе с династическими соперниками, тем более что после смерти Помпея Цезарь остался единственным покровителем Птолемея Авлета, к которому она могла обратиться как его наследница. Античные авторы красочно описывают этот исторический эпизод, подчеркивая, что именно обаяние молодой царицы заставило великого римлянина поддержать ее.
Вот что рассказывает об этом Кассий Дион:
«Сначала Клеопатра вела свою тяжбу с братом у Цезаря через других людей, но как только она разведала его натуру (был он сластолюбив в высшей степени и имел дело со многими разными женщинами, с кем попало), она написала ему, заявляя, что друзья ее предали и ей необходимо самой лично защищать свои интересы. Ибо была она прекраснейшей из женщин и находилась тогда в самом расцвете красоты. У нее был чудеснейший голос, и благодаря своему обаянию она умела разговаривать со всяким. Видеть и слышать ее было великое наслаждение, поэтому она и могла повергнуть любого: и человека хладнокровного, и немолодого. Цезаря она решила поразить этим обычным способом и возложила на свою красоту все надежды на достижение благоприятного исхода дела. Она попросила разрешения предстать пред его очами.
Получив его, она красиво оделась, однако с таким расчетом, чтобы вид ее был преисполнен достоинства и вместе с тем вызывал бы сострадание. С таким замыслом она прибыла в Александрию и ночью тайно от Птолемея проникла во дворец.
Цезарь, увидя ее и едва услышав ее голос, мгновенно был покорен ею, а наутро он послал за Птолемеем и стал пытаться их помирить. Цезарь, намеревавшийся прежде быть судьей над Клеопатрой, стал теперь ее защитником»
(«Римская история», кн. Х1Л1, гл.34).
Не менее ярко о том же сказано у Плутарха:
«Клеопатра, взяв с собой лишь одного из друзей, Аполлодора Сицилийского, села в маленькую лодку и при наступлении темноты пристала вблизи царского дворца. Так как иначе трудно было остаться незамеченной, то она забралась в мешок для постели и вытянулась в нем во всю длину. Аполлодор обвязал мешок ремнем и внес его через двор к Цезарю. Говорят, что уже эта хитрость Клеопатры показалась Цезарю смелой и пленила его. Окончательно покоренный обходительностью Клеопатры и ее красотой, он примирил ее с царем для того, чтобы они царствовали совместно»
(«Цезарь», гл.49).
С этой версией античной историографии согласны многие современные исследователи, например итальянский историк начала XX в. Гульельмо Ферреро:
«Сама совершенно холодная и бесстрастная, по природе неспособная к искреннему чувству, молодая царица была одной из женщин, одаренных безошибочным инстинктом для привлечения мужчин. Она могла быть скромной девушкой, слишком стыдливой для того, чтобы раскрыть свои полусознательные чувства ревности, покорности и самозабвения, или женщиной, увлеченной порывом пылкой и беззаветной страсти… Цезарь как раз вышел тогда из одного из наиболее бурных периодов своей жизни, его стремление к наслаждению было увеличено его недавними успехами, ожиданием еще больших в будущем, долгим периодом воздержания и суровыми лишениями походной жизни»
(«Величие и падение Рима», том 2 «Юлий Цезарь», М. 1916).
Но не все ученые с этим согласны, верно предполагая, что причиной вмешательства Цезаря в династические распри Птолемеев имели более серьезные основания и были вызваны в первую очередь политическими причинами. Советский историк С.Л. Утченко считал Александрий скую войну авантюрой Цезаря, которая выходит за рамки римской гражданской войны и не поддается рациональной логике; «демоническое обаяние» Клеопатры при этом не имело значения («Юлий Цезарь», М, 1976). Современный французский историк Робер Этьен также отрицает значение личных качеств царицы, подчеркивая, однако, что Цезарь руководствовался исключительно политическими интересами и проводил выгодную Риму политику («Юлий Цезарь», М, 2003). Российский антиковед Ю.Б. Циркин считает, что союз диктатора и царицы вообще был случайным: «Цезарь решил вмешаться в междоусобную борьбу в Египте. Было ясно, что тот, на чью сторону встанет Цезарь, будет иметь больше шансов на победу, в результате которой Рим станет окончательно полновластным хозяином в стране. С этой точки зрения Цезарю было абсолютно безразлично, на чью сторону встать. Но дело решил чисто субъективный фактор» («Гражданские войны в Риме. Побежденные», СПб, 2006).
Тем не менее, нельзя отрицать, что «субъективный фактор» (персональные качества Клеопатры) все-таки сыграл определенное значение, и выбор Цезаря пал именно на молодую царицу, а не на ее конкурентов. В итоге Клеопатра стала не только возлюбленной Цезаря, но и его креатурой на египетском троне.
Еще во время Александрийской войны Цезарь, опираясь на свои диктаторские полномочия, возвратил Египту остров Кипр, аннексированный Римом в 58 г. и превращенный в провинцию. По словам Диона Кассия, этот дар должен был успокоить враждебных Риму александрийцев. Впоследствии Кипр был передан под власть Клеопатры, которая направила туда специального стратега и даже чеканила на острове свою монету. В Египте были дислоцированы четыре римских легиона, которыми командовал доверенный вольноотпущенник диктатора Руфин. По словам биографа Цезаря Светония (II в. н. э.), эти войска должны были поддерживать порядок в Египет, поскольку сам Цезарь опасался превращать в провинцию столь богатое ресурсами царство. Оставляя Клеопатру на троне, Цезарь рассматривал ее как свою ставленницу. Тем не менее, во внутренней политике царица могла действовать вполне независимо.
