Наука и техника, 2007 № 01 (8) - [31]

Проникновение Франции и Великобритании на Восток через займы, торговлю, миссионерство и, наконец, агрессии, требовало господства на море. Очередное англо-французское военно-морское соперничество было неизбежным. И именно на Средиземноморье, где соперники держали большую часть своих флотов, это противостояние достигло своего апогея.

К концу 1830-х годов Франция имела лучшую, по сравнению с британской, систему призыва на флот (в Англии будущих матросов буквально ловили на улицах и дорогах!); имела более современные корабли — за счет того, что старые были конфискованы державами-победителями; и имела больший, по размерам, боеготовый линейный флот. Британия имела колоссальное количество кораблей в резерве, но резонно опасалась, что первоначальный этап предстоящей войны с Францией предстоит начинать с поражений. К концу 30-х годов английские силы на Средиземном море уступали французским как количественно, так и качественно. Кризис разразился в 1839 году, когда Мехмет-Али, паша Египта, восстал против власти турецкого султана.

Спуск на воду линейного корабля “Queen”

Турцию поддерживал Лондон, а французы помогали мятежному паше. Столкновение было неизбежным, но премьер-министр Англии Пальмерстон быстренько «сколотил» новую коалицию против Франции из Австрии и России и послал флот на «усмирение» Египта. Париж не осмелился вмешаться, понимая, что даже если ему и удастся выиграть несколько первых сражений, то для продолжительной войны у него нет ни людских, ни материальных ресурсов.

Франция была опять унижена, но на этот раз флот только выиграл от этого. В Палате Депутатов решили, что его мощь необходимо крепить, чтобы он мог выдержать долгую войну. Было осознано, что огромные владения и торгово-финансовая мощь Англии обеспечивается ее флотом. Отныне французский флот должен был обеспечить те же самые преимущества для Франции. И с 1840 года начинается настоящая французская военно-морская экспансия. В ответ Британия приняла меморандум о «трехдержавном стандарте», согласно которому Royal Navy должен был иметь возможность противостоять соединенным флотам России и Франции.

Вступая в военно-морскую гонку, оба флота состояли из деревянных парусных кораблей, которые с 1815 года усовершенствовались едва ли не больше, чем за триста лет до этого. Каждый новый линейный корабль был больше, чем его предшественники, нес или больше пушек, или более крупные пушки, а часто и то и другое одновременно. Кораблестроители не переставая оттачивали свое мастерство. Время от времени случались конфузы в духе «Вазы» — как в случае с четырехпалубным линкором «Вальми» (“Valmy”, 1847), на котором из-за недостаточной остойчивости пришлось установить дополнительные деревянные «були». В Англии критике подвергались линейные корабли, построенные по системе главного инспектора флота Уильяма Саймондса, — его корабли были быстроходны, но имели малые запасы провизии и воды, а управление с их парусами доводило команды до отчаяния. Наконец-то в практику западного кораблестроения вошла круглая корма, значительно повысившая прочность корпуса корабля и, одновременно, избавившая корабли от помпезных, дорогих и ненужных «наворотов» в виде кормовых украшений. На вооружение кораблей стали поступать новомодные бомбические пушки конструкции французского генерала Анри Пексана, на испытаниях проделывавшие огромные пробоины в деревянных бортах судов-мишеней с повышенной дальностью стрельбы. Но возникла другая проблема, связанная с точностью попаданий на больших дистанциях (прежние дистанции в 50 метров теперь вспоминались как «рыцарские»), Так в 1846 году, при стрельбах на расстоянии 3000 ярдов (2800 метров), ни один из артиллеристов английского «Экселлента» за целый день стрельбы ни разу не попал «в створ ворот».

От внимания корабелов не ускользнул факт успешного использования первых пароходов в военно-морском искусстве — при бомбардировке египетской крепости Сен-Жан дАрк англичанами парусные линкоры были отбуксированы на наивыгоднейшие позиции именно при помощи паровой машины. И французские, и британские кораблестроители ухватились за одну и ту же техническую новинку — паровой двигатель, но подошли к ее реализации на флоте абсолютно разными путями.

Появление большого количества транспортных пароходов, не зависящих от капризов ветра, превратило возможность внезапной высадки на Острова армии в 50 тыс. штыков из категории фантастики в суровую (для англичан) реальность. Англия просто не успевала собрать свой могучий парусный линейный флот для обороны Ла-Манша. Использовать связку «паровая машина» — «гребное колесо» на классическом линейном корабле не представлялось возможным из-за того, что громоздкая паровая машина и огромные колеса занимали всю середину корпуса, напрочь изгоняя многочисленную бортовую артиллерию. Кроме того, колеса были чрезвычайно уязвимы для артиллерийского огня противника, и возможность потерять ход в самый разгар сражения была очень велика. Небольшие пароходофрегаты с 6…10 бомбическими пушками на поворотных платформах не могли противостоять парусным левиафанам с 100-пушечными батареями.