Наука и религия в современной философии - [52]

Шрифт
Интервал

III

НАУЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ И НАУЧНАЯ МОРАЛЬ ВЪ СОВРЕМЕННУЮ ЭПОХУ

В системе Геккеля необходимо отличать идею от выполнения. выполнение носит характер эклектизма, едва ли выдерживающего критику. Геккель скорее сближает, нежели действительно объединяет Дарвина и Спинозу, Спинозу и Гете. Но возражения, касающиеся выполнение идеи, не всегда затрагивают ее самое. Быть может, Геккель сделался жертвой эклектизма исключительно вследствие тех трудностей, которые встречает каждая новая идея на пути к своему непосредственному осуществлению.

Та идея, которую ясно сознал и научно обосновал Геккель, заключается в следующем. Современный человек обладает одной несомненной достоверностью: наукой; и чем больше размышляет он над свойствами этой достоверности, тем яснее дает он себе отчет в том, что никакой другой достоверности в его распоряжении нет и, конечно, никогда не будет. Поэтому искать для какой бы то ни было из своих конструкций иной, не научной опоры значить обманывать себя самого, воздвигать заведомо непрочное здание.

Но, всегда сообразуя свои мысли с вещами, как того требует честность суждения, человек не хочет и не должен отказываться ни от одного из тех благ, которые, согласно его внутреннему сознанию, согласно его непреодолимому чувству, также связаны с природою вещей и в то же время составляют основу его благородства, его превосходства, его уважение к себе, его счастья.

Наука, говорят нам, индифферентна ко всему этому. Говорят это потому, замечает Геккель — и тут он высказывает свою руководящую идею, — что в науке видят только науку. Но, поразмыслите хорошенько над наукой, уясните себе при помощи разума ее принципы, ее методы, ее результаты; одним словом, создайте теми же самыми средствами, которыми порождена наука, научную философию, — и наука, развитая и расширенная таким способом., ничуть не изменяя своей природе, даст вам все теоретические знания, все практические директивы, которых требует высоко организованный человеческий дух, и которых чисто эмпирическая наука дать не в состоянии.

Этим путем традиционные религии действительно будут сделаны излишними, будут заменены. Религией будущего станет научная религия.

Недостатки выполнение нисколько, конечно, не компрометируют идеи Геккеля. И, вообще, принципы низвергаются и падают не потому, что они посредственно или дурно обоснованы, что они встретили страстные нападки и многократно были опровергнуты; их губит лишь отсутствие реального содержания, внутренней жизненности и энергии. Но идея Геккеля принадлежит к тем, которые в настоящее время господствуют среди интеллигенции.

Сторонники этой идеи делали всякого рода попытки реализовать ее, избегая тех погрешностей, которые у Геккеля угрожают ее скомпрометировать. Можно ли сказать, что попытки эти удались?

Философия, называемая научной, в наши дни бесспорно процветает. Она старается все лучше и лучше оправдывать свое имя. Но прогресс научных методов состоит в том, чтобы устранить мало-помалу всякие метафизические или субъективные данные и опираться исключительно на факты, и притом на факты, тождественные для всякого наблюдателя, факты объективные, факты научные. Вместе] с тем и научная философия старается с своей стороны обойтись без всякой апелляция е какой бы то ни было метафизической гипотезе. Она хотела бы не иметь иного базиса кроме науки, в буквальном смысле этого слова, не иметь иного органа, кроме разума, строго ограниченного теми логическими операциями, которых требует от него наука.

Научная философия, не отказываясь от рассмотрение проблем, более общих и более глубоких, чем те, которыми занимается наука в собственном смысле этого слова, стремится держаться всегда как можно ближе к науке; она хочет непосредственно примыкать к вей даже в тех случаях, когда предмет ее, по-видимому, выходит из пределов научной компетенции.

У тех из сторонников научной философии, которые серьезно считаются с вытекающими отсюда требованиями, позиция эта приводит к тому, что научная философия все более и более удаляется от теоретических и в то же время практических проблем, составляющих специальный объект религий. Если религии и могут быть затронуты изучением таких предметов, как природа научной гипотезы или принципы физической химии, то лишь очень косвенно и мало наглядно. Правда, науки биологические стоят, по-видимому, ближе к моральным и религиозным темам, ибо они говорят об условиях жизни, о развитии, о конкуренции, о приспособлении, об обществах и прогрессе. Но метод их, как и метод всякой науки, состоит в сведении высшего к низшему. Допустим теперь, что естественнонаучные понятия, о которых идет здесь речь, имеют практическое значение, аналогичное тому, которое принадлежит нашим нравственным понятиям. Разве согласился бы кто-нибудь помириться с тем, что человек должен регулировать свое поведение нормами, почерпнутыми из жизни существ, низших, чем он, — должен совершенно отказаться от своего человеческого самосознание и своей человеческой гордости? Если общество животных есть исходный пункт человеческого общества, то следует ли отсюда, что человеческое общество не может и не должно быть ничем другим, как обществом животных?


Рекомендуем почитать
Генезис мирового зла

В новой книге автор Н. Мальцев, исследуя своими оригинальными духовно-логическими методами сотворение и эволюцию жизни и человека, приходит к выводу, что мировое зло является неизбежным и неустранимым спутником земного человечества и движущей силой исторического процесса. Кто стоит за этой разрушающей силой? Чего желают и к чему стремятся силы мирового зла? Автор убедительно доказывает, что мировое зло стремится произвести отбор и расчеловечить как можно больше людей, чтобы с их помощью разрушить старый мир, создав единую глобальную империю неограниченной свободы, ведущей к дегенерации и гибели всего человечества.


Анархистский ответ на «Анархистский ответ преступности»

В атмосфере полемики Боб Блэк ощущает себя как рыба в воде. Его хлебом не корми, но подай на съедение очередного оппонента. Самые вроде бы обычные отзывы на книги или статьи оборачиваются многостраничными эссе, после которых от рецензируемых авторов не остаётся камня на камне. Блэк обожает публичную дискуссию, особенно на темы, в которых он дока. Перед вами один из таких примеров, где Боб Блэк, юрист-анархист, по полочкам разбирает проблему преступности в сегодняшнем и завтрашнем обществе.


Minima philologica. 95 тезисов о филологии; За филологию

Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.


Высочайшая бедность. Монашеские правила и форма жизни

Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.


Искусство феноменологии

Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.


Полное собрание сочинений. Том 45. Март 1922 ~ март 1923

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.