Наука и религия в современной философии - [102]
Но, возразят на это, все вышеприведенные рассуждение носят исключительно практический характер; а научная точка зрения именно в том и состоит, чтобы отделить от практики, которая не есть познание, которая сама относится к числу объектов природы, подлежащих научному исследованию, теорию, т. е. совокупность таких элементов и отношений между вещами, которые могут быть констатированы и признаны истинными всяким без исключение сознанием. Вот почему самые опыты, на которые ссылается защитник религии, наука не принимает как таковые, а разделяет на две части: на субъективную и чуждую науке с одной стороны, и на объективную и научную, но лишенную всякого религиозного характера с другой стороны.
Мы знаем, что такое коренное различие теории от практики решительно отвергается „прагматистом“ В. Джемсом, сводящим к чисто практическим критериям даже те принципы, на которые опирается сам рационализм.
Впрочем, в вопросе, касающемся отношений между наукой и религией, В. Джеыс выдвигает соображения, выходящие из пределов прагматизма, как такового.
Все, что мы знаем, говорит он, имеет своим источником наше сознание. Истина эта теперь уже никем не оспаривается. Но целая революция произошла в психологии, а следовательно и в философии познание в тот момент, когда люди поняли неправильность атомистического, локковского представление о человеческой психике. В психологии непосредственно данным отнюдь не является, как это думал Локк, совокупность известных простых элементов — ощущений, образов, идей, чувствований, — подобных буквам или атомам, между которыми приходится устанавливать чисто внешнюю связь для того, чтобы создать представление о некоторой особой и трансцендентной реальности: в психике непосредственно дано нам лишь то, что можно назвать «полем сознания», т. е. имеющееся у данного субъекта в данный момент состояние сознание во всей его целостности.
Отличительная особенность этой своеобразной данности заключается в том, что, отнюдь не будучи чем-то строго определенным и очерченным, подобно скоплению атомистических элементов, она имеет объем, точные границы которого не могут быть указаны, или, лучше говоря, не существуют вовсе. В самом деле, состояние сознание включает в себя центральный фокус и пограничную полосу, очертание которой всегда являются более или менее колеблющимися и неопределенными.
Мы узнаем кроме того, что сама эта пограничная полоса без всяких перерывов переходит в третью область, о которой наше сознание не имеет никакого, даже самого смутного представления, и которую мы поэтому никоим образом не может измерить ни в ширину, ни в глубину. Итак, не воображаемая сумма наших состояний сознания, а его неограниченное поле есть истинное данное, неизбежный отправной пункт всякой теории и всякой практики. Фокус ясного сознания, уже и сам по себе достаточно сложный и конечно не сводимый к определенному числу рациональных элементов, есть лишь точка в поле сознания, беспрестанно к тому же меняющая свои отношение к той среде, с которой она связана.
Если таковы первоначальные данные, составляющие материал для деятельности человеческого духа, то возникает вопрос, как же пользуется этим материалом религия с одной и наука с другой стороны?
Религия есть возможно полное осуществление человеческого я. Это человеческая личность, как бы расширившаяся до бесконечности путем интимного общение с другими личностями. Здесь бытие предстоит перед нами в том виде, как оно полагает себя первоначально, раньше, чем наш рассудок его ограничит упорядочит, распределит по категориям для того, чтобы приспособить к условиям нашей физической жизни и нашего познания.
Наоборот наука есть отбор и классификация всего того, что в любой момент и для любого ума может быть объектом ясного и отчетливого познания. Сумма такого рода элементов и составляет так называемый объективный мир. Когда мы рассматриваем их отдельно, как это имеет место при ясном сознательном восприятии, порождающем научное познание, мы видим перед собой вещи, субъекта существование которых мы не находим в себе, и поэтому они кажутся нам изображением некоторых независимых от нас существований. Мы рассекаем эти образы, навешиваем на них ярлыки, замечаем тот порядок, в котором они обыкновенно возникают, мн изобретаем формулы, помогающие нам предвидеть их возвращение; и эти формулы являются для нас методами, дающими возможность вызвать в себе некоторые из тех состояний сознания, которые могут быть для нас желательными.
Если таковы источники происхождение религии и науки, то как может эта последняя заместить когда-либо первую? Отправной пункт религии есть конкретность, факт во всей его полноте, включающий в себя на ряду с мыслью чувство и, быть может. смутное ощущение нашей причастности к жизни вселенной. Отправной пункт науки есть абстракция, т. е. известный элемент, извлеченный из данного факта, и рассматриваемый изолированно. Можно ли думать, что человек удовлетворится абстракцией, раз в его распоряжении находится конкретная реальность? Ведь это все равно, что удовлетвориться рассмотрением обеденного меню, в то время как сам обед стоит перед нами. Человек утилизирует. науку, но он живет религией. Часть не может заменить целого, символ не может стать на место реальности.
