Наука джунглей - [46]
Слева от нас пронзительно кричит павлин, и по его голосу понятно, что он, распустив хвост, совершает танец вокруг восхищенных курочек. Совсем рядом задиристо подает голос петух кустарниковой курицы, и соперники со всех сторон отвечают ему с не меньшим вызовом. Но лишь немногие вступают в драку — начавшие поединок беззащитны перед опасностью.
Справа замбар-самец сообщает лесу о том, что леопард, которого мы видели час назад, залег на открытой поляне, подставив солнцу бока и спину. Самец будет трубить до тех пор, пока, скрываясь от полуденного зноя, зверь не переберется в чащу, где его не увидят зоркие глаза часового. В зарослях над нашими головами двадцать или даже больше белоглазых синиц, белокрылых дроздов и сероголовых мухоловок обнаружили пятнистую сову, которая задремала в будуаре из листьев, и теперь они громко созывают своих собратьев полюбоваться на находку. Они знают, что можно подлететь к сове и кричать прямо у нее под ухом. Это вполне безопасно: днем сова нападает, только если у нее есть маленькие птенцы. А сова, в свою очередь, знает, что, как бы ни ненавидели ее маленькие мучители, они все равно скоро устанут от своей забавы и оставят ее мирно досыпать. Воздух наполнен звуками, и все они несут какой-то смысл. Плавные мелодии песни шама, который ухаживает за своей подругой, наверное, самые красивые из лесных песен. «Тап-тап-тап», — дает о себе знать лесной дятел, строящий дупло в стволе сухого дерева. Резок и неприятен крик читала-самца, вызывающего на бой соперника. С высоты подает клекот орел-змееяд, а над ним небо бороздят терпеливые грифы. Вчера сначала сорока, а потом и пара ворон навели грифов на тушу убитого буйвола, которую тигр спрятал в зарослях возле того места, где танцует павлин, и сегодня они кружат в надежде, что им снова удастся чем-нибудь поживиться.
Когда так вот сидишь один или в сопровождении единомышленника и прислушиваешься к джунглям, то можешь оценить, как много ты успел узнать. И это знание прибавляет тебе уверенности. В лесу для тебя нет ничего страшного, ты знаешь, что бояться джунглей нечего. Если потребуется, ты сможешь прожить в лесу или устроиться на ночлег, не испытывая неудобств. Ты умеешь определять направление движения, ориентируясь по ветру, и уже никогда не заблудишься ни днем, ни ночью. Глаз твой хорошо натренирован, и ни одно движение в радиусе 180 градусов от него не укроется. Ты всегда в курсе жизни своего леса, ты изучил его язык и по звукам можешь понять, что в нем происходит. Теперь ты умеешь бесшумно передвигаться и метко стрелять, и, если придется снова повстречать в лесу врага, ты не будешь испытывать колебаний: ты все знаешь, ты лучше обучен, тебе нечему у него учиться, а значит, и бояться его тоже не стоит.
Пора домой. Мы забрались далеко, и Мэгги, наверное, уже поджидает нас к завтраку. Назад пойдем старым путем, через песчаный участок, на котором видели следы читалов, по тропинке, где пробегал леопард, мимо нагромождений жирного ила, намытого с окрестных холмов, через проход под акведуком. За собой мы будем тащить по земле ветку, чтобы стереть наши и все прочие следы, увиденные сегодня утром: когда мы снова придем в лес завтра или, может быть, послезавтра, то можем быть уверены, что все новые следы появились здесь не раньше того часа, когда мы отсюда ушли.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Познавая лес, можно развить в себе чувство, которое, наверное, было у всех первобытных людей. Я бы назвал его инстинктом джунглей. Он может выработаться, если только ты постоянно соприкасаешься с дикой природой, и она, воздействуя на твое подсознание, вырабатывает обостренное ощущение опасности.
Не раз мне удавалось избежать беды, действуя совершенно бессознательно, руководствуясь непонятно откуда взявшимся наитием, которое предупреждало меня о грозящей опасности. Это предчувствие отвращало меня от прогулки по улице, где через минуту взрывалась бомба; оно заставляло меня отойти от угла здания, которому было суждено через секунду рассыпаться на куски, или выйти из-под кроны дерева, в которое в следующую же минуту ударяла молния. Какова бы ни была опасность, избежать ее человеку помогал инстинкт, который позволял как бы предчувствовать беду.
Правда, это были ситуации, когда человек был настроен на то, что ему предстоит встретиться с неожиданным. В истории о тигре-людоеде из Чоугара я уже приводил два таких примера. Тогда меня тоже спас инстинкт. Но все же мое внимание с самого начала уже было сконцентрировано на необходимости не быть застигнутым врасплох. Я понимал, что тигр подкарауливает меня, инстинкт только подсказал мне, что он устроил засаду над скалой, под которой мне предстояло пройти. Теперь я хочу рассказать о случае, когда инстинкт джунглей позволил избежать случайной опасности, о существовании которой я даже не мог подозревать.
Обычно зимой я охотился на замбаров и читалов для жителей нашей деревни. Однажды днем к моему дому явилась делегация индийцев, которые напомнили мне, что я уже очень давно не позволял им полакомиться дичиной, и попросили добыть им оленью тушу к какому-то местному празднику, который они собирались отметить на следующее утро.
