Наука древнего волшебства, волхвования и чародейства - [53]

Линке говорит об одной женщине, совершенно слепой, но которая по временам жаловалась, что видела какие-то светлые образы перед глазами. Мюллер, который сам не раз видел видения, свидетельствует, что «образы, видимые во сне, не есть только игра воображения, но что они действительно видимы. В этом может всякий удостовериться, прибавляет он, – приучив себя, просыпаясь от сна, тотчас же открывать глаза: тогда образы, виденные во сне, иногда представляются ясно и только мало-помалу исчезают». Мюллер подтверждает это положение не только своим собственным опытом, но и авторитетами Спинозы и Аристотеля, который принимает видения «за внутреннее проявление способности зрения. Сэр Давид Брюстер, разделяя это мнение, говорит, что предметы умственного мира могут быть так же ясно видны, как и предметы физического, и что они занимают то же самое положение относительно органа зрения.

Как бы там ни было, одно достоверно, что слепой может видеть образы перед собой так же ясно, как мы видим ручей у наших ног или птицу на дереве.

Теперь обратимся к другому из упомянутых писателей – к лорду Бэкону. В своей «Естественной истории», говоря о силе воображения, он упоминает, что видел однажды какого-то фокусника, который отгадывал, какую карту кто задумал. Бэкон сказал об этом одному старцу, «искусному в подобных вещах», и мудрец отвечал: «этот человек не читает мысли других, ибо это возможно только для Бога, но подчиняет их воображение своему, до того, что они думают только о той карте, которой он хочет». Мудрец этот предугадывал современную электро-биологию! Потом он спросил Бэкона: сам ли фокусник говорил карту человеку, задумавшему ее, пли просил другого кого? – «Он просил другого сказать», отвечал Бэкон. – Я так и думал, сказал ученый его приятель: – ибо сам фокусник не мог так успешно действовать на воображение другого, как посторонний человек, у которого само воображение уже было возбуждено верой в чудеса кудесника.

Вся эта история замечательна, потому что Бэкон, очевидно, видит в ней догадку, заслуживающую внимания. А Бэкон, если бы он теперь жил, именно был бы человеком, который разрешил бы тайные загадки месмеризма и спиритизма, ибо он не стал бы презирать изучение необъяснимых явлений из одного страха повредить своей славе умного человека.

Далее Бэкон насчитывает три способа возбудить и подчинить себе воображение. Первый способ, посредством авторитета, основанного на вере субъекта в самое искусство и в человека, занимающаяся этим искусством; второй – посредством различных способов, утверждающих и усиливающих воображение; третий – посредством различных способов, заставляющих воображение повторять те же образы, и как бы освежать их в памяти. Содержание второго и третьего способа он относит к майи, и потом говорит: «воображение более всего имеет влияния на то, что всего легче и подвижнее, и потому более всего на дух человека, а в его проявлениях особенно на те чувства, которые всего изменчивее – на любовь, страх, нерешительность», – замечание, которое мы уже сделали выше, найдя его и у других писателей.

Все, что только относится к этому, должно быть строго, основательно исследовано, прибавляет Бэкон, в духе, совершенно противном тем мудрецам новейшего времени, которые с презрением отвергают, не испытав, все, что относится к области чудесного. Этот великий основатель трезвой опытной науки идет далее и полагает, что необходимо исследовать вопрос, не действует ли воображение и на бездушные предметы; он говорит: надо произвести опыт над растениями, напр., сказать кому-нибудь, что такое-то дерево непременно засохнет в этом году, и приказать этому человеку несколько раз пойти и посмотреть как исполняется предсказание. Я уверен, ни один ученый не последовал этому совету, однако, если бы какой-нибудь любознательный исследователь сделал это, то, быть может, мы теперь давно знали бы все тайны так называемого колдовства.

Если допустить, что возбужденное воображение одного человека имеете влияние на воображение другого, то можно объяснить весьма легко и многие наши предрассудки. Напр. говорят, что кто подает другому соль, то непременно поссорится. Тут вовсе не соль играет какую-нибудь роль, а воображение или убеждения одного на воображение другого, производя в мыслях сего последнего неизвестный нам процесс, посредством которого возбуждаются в уме человека, через таинственное влияние другого, те чувства и ощущения, которые именно должны располагать к ссоре или противоречию. Конечно, это не всегда случается, но там, где возбужденное воображение одного, усиленное еще верой в предрассудок встречает ум или нервы, способные воспринять это темное влияние, там и произойдет спор или последствие его – ссора.

Мы знаем из опыта, что сильный страх, испытываемый одним человеком, передается нередко и другим присутствующим; чувство это известно под именем паники. Следовательно в этом случае болезненное состояние нервов или воображение одного, доведенное до панического страха, действует как бы индуктивно и на нервы других, более или менее к тому расположенных или восприимчивых субъектов, и вызывает в них подобное же состояние.